Выражение лица Дойла было нейтральным, тщательно выверенным. Рис и Никка опустили оружие, но ни один из них не осмеливался встретиться со мной взглядом.
– Принцесса, хотя бы один из нас должен все время оставаться с тобой. Наши враги… отличаются упорством.
– Принц Кел будет казнен, если его люди попытаются меня убить, пока он отбывает наказание за последнее покушение на меня. У нас есть полгода передышки.
Дойл покачал головой.
Я посмотрела на трех мужчин – красивых, даже прекрасных, каждый в своем роде, – и мне вдруг захотелось остаться одной. Одной, чтобы подумать, чтобы точно определить, чьи приказы они выполняют – мои или королевы Андаис. Я считала, что мои, но теперь у меня появились сомнения.
Я посмотрела на каждого по очереди. Рис выдержал мой пристальный взгляд, а вот Никка – нет.
– Вы отказываетесь исполнять мои повеления?
– Наша первоочередная задача – твоя безопасность, принцесса, и лишь во вторую очередь мы должны заботиться о том, чтобы ты была довольна, – заявил Дойл.
– Что еще тебе нужно от меня, Дойл? Я предложила тебе мою постель, и ты отказался.
Он открыл рот, пытаясь возразить, но я подняла руку.
– Нет, я не хочу больше слышать твоих оправданий. Я поверила, что ты хочешь быть последним моим мужчиной, а не первым, но вот только если один из других сумеет сделать мне ребенка, он, согласно традициям сидхе, станет моим мужем. А я стану моногамной, и ты упустишь единственный шанс прервать тысячи лет своего насильственного воздержания. Ты не дал мне ни одного аргумента, достаточно хорошего, чтобы оправдать такой риск. – Я скрестила руки на животе, приподнимая груди. – Скажи мне правду, Дойл, или держись за пределами моей спальни.
Ему почти удалось сохранить спокойствие, но только почти.
– Ладно, если тебе нужна правда, так посмотри на свое окно.
Я нахмурилась, но бросила взгляд в окно с тонкими просвечивающими занавесями, колышущимися под легким ветерком. Я пожала плечами, не меняя положения рук:
– И что?
– Ты принцесса сидхе. Посмотри не только глазами!
Сделав глубокий вдох, я медленно выдохнула, пытаясь не обращать внимания на резкий тон. Сердиться на Дойла – это никогда ни к чему не приводило. Я принцесса, но это мне никогда не давало большого преимущества. И сейчас тоже.
Я не столько вызвала магию, сколько сбросила щиты, поставленные мной, чтобы мистические образы не лезли в повседневную жизнь. Медиумы-люди и даже ведьмы обычно должны предпринимать что-то, чтобы видеть магию, другие реальности, иные сущности. Но я была фейри, а значит, мне приходилось тратить немало сил, чтобы не видеть магию, не замечать движения иных существ, не проникать взглядом в другие реальности, имеющие слишком мало общего с нашим миром и не нужные для моих целей. Магия отзывается на другую магию, и без поставленных щитов я могла бы захлебнуться в постоянной толкотне сверхъестественного, каждодневно творящейся над землей.
Сбросив щиты, я перешла на взгляд, использующий ту часть мозга, которая заведует галлюцинациями и снами. Как ни странно, восприятие не слишком изменилось, но темнота тут же просветлела, и стало видно сияние силы, создающей защиту на окне и на стенах. И сквозь это сияние я что-то разглядела за белыми занавесями. Что-то небольшое, прижатое к стеклу. Но когда я раздвинула занавеси, за окном ничего не было, только защита переливалась неяркими красками. Я отвела взгляд в сторону, попытавшись осмотреть окно периферийным зрением. Ага, маленький отпечаток руки, меньше моей ладони, впечатался в защиту окна. Я попробовала посмотреть на него пристальней – и он исчез из виду. Пришлось вернуться к периферийному зрению, но поближе. Когтистый отпечаток был гуманоидным, но явно нечеловеческим.
Я отпустила занавеску и, не поворачиваясь, сказала:
– Кто-то пытался проникнуть сквозь защиту, пока мы спали.
– Да, – подтвердил Дойл.
– Я не почувствовал ничего, – сказал Рис.
– Я тоже, – добавил Никка.
Рис вздохнул:
– Мы провинились перед тобой, принцесса. Дойл прав. Тебя действительно могли убить.
Я обернулась и посмотрела на них на всех, потом повернулась к Дойлу:
– Когда ты ощутил прикосновение к защите?
– Я пришел проверить, что с тобой.
Я покачала головой.
– Нет, я спросила не о том. Когда ты ощутил, что кто-то прикасается к защите?
Он посмотрел на меня самоуверенно:
– Я говорил тебе, принцесса, только я могу обеспечить тебе безопасность.
Я снова покачала головой.
– Нехорошо, Дойл. Сидхе никогда не лгут впрямую, а ты уже дважды ушел от ответа на мой вопрос. Отвечай же! В третий раз спрашиваю: когда ты ощутил, что кто-то трогает защиту?
Он посмотрел полусердито-полусмущенно.
– Когда шептал тебе на ухо.
– Ты увидел это сквозь занавески, – сказала я.
– Да. – Одно рубленое, сердитое слово.
Рис ухмыльнулся:
– Ты не знал, что кто-то пробует прорваться сюда. Ты зашел, просто услышав, что Мерри встала.
Дойл не ответил, да это и не требовалось. Молчание было достаточным ответом.
– Эта защита создана мной, Дойл. Я поставила ее, когда поселилась в этой квартире, и периодически ее обновляла. Это моя магия, моя сила удержала эту тварь снаружи. Моя сила, опалившая ее так, что мы располагаем теперь ее… отпечатками пальцев, – возмутилась я.
– Твоя защита выдержала, поскольку сила противостоящего ей была слишком мала, – ответил Дойл. – Кто-нибудь более сильный сможет пробиться сквозь любую защиту, которую ты сумеешь поставить.
– Может быть, но суть в том, что ты не знаешь ничего такого, чего не знали бы мы. Ты так же бродишь в темноте, как и все.
– Ты не непогрешим, – сказал Рис. – Приятно знать.
– Приятно? – переспросил Дойл. – Ты уверен? Тогда подумай вот над чем: этой ночью никто из нас не знал, что кто-то из волшебных существ забрался на окно и попробовал прорваться сквозь защиту. Ни один из нас не ощутил его. Да, его сила была невелика, но ему здорово помогли скрыть ее полностью.
Я уставилась на него:
– Ты думаешь, что кто-то из прихвостней Кела рисковал его жизнью, пытаясь достать меня сегодня?
– Принцесса, неужели ты до сих пор не понимаешь Неблагой Двор? Кел веками был любимчиком королевы, ее единственным наследником. Когда она сделала тебя его сонаследницей, он впал в немилость. Тот из вас, кто первым произведет на свет дитя, будет править, но что случится, если оба вы умрете? Что случится, если люди Кела тебя убьют, и королева будет вынуждена казнить принца за его вероломство? Она внезапно окажется без наследника.
– Королева бессмертна, – сказал Рис. – Она согласилась уступить трон лишь Мерри или Келу.
– А если кто-то замыслил умертвить и принца Кела, и принцессу Мередит, неужели ты думаешь, что он остановится перед убийством королевы?
Мы все уставились на него. Тихий голос Никки прозвучал первым:
– Никто не отважится – в страхе перед гневом королевы.
– Кто-то может рискнуть, если сочтет, что его не смогут уличить, – возразил Дойл.
– Кто может быть настолько самонадеян? – удивился Рис.
Дойл расхохотался неожиданно для всех нас.
– Кто может быть так самонадеян? Рис, ты же аристократ двора сидхе. Правильный вопрос: кто может быть недостаточно самонадеян?
