Нам, как прежде, верны?' 'Что ж, иные скорбят, Нарядиться другие хотят В честь солдат, ну а третьи, те даже Новой страстью полны'. XI
'А как вдовы?' - вдруг кто-то сурово, Обреченно спросил. 'Не о славе, увы, О размолвках и счастье любви Вот о чем причитают несчастные вдовы, Выбиваясь из сил'. XII
'Что ж, выходит, военная слава Меньше значит для жен, Чем семья и чем дом, И нас помнят и чтут в доме том Как мужей - не солдат, вот диковина, право, Я не слишком польщен. XIII
Знал бы, не вылезал из могилы! Возвращаюсь назад!' Кто-то горько вскричал, Но товарищ ему отвечал: 'Знать, что нас не за славу семья полюбила, Мне милей во сто крат!' XIV
Улетали солдатские души, Надвое разделясь; Те, что в бытность свою Больше славы любили семью, Те - домой; те, которым в семье было хуже, Понеслась эта часть XV
К океану и над океаном Вдруг зависла на миг; Видя Рейс, видя мыс, Мириады их бросились вниз, В этом месте забвения душ окаянном Океан принял их. XVI
А избравшие родину души Быстро мчались к семье, Как на Троицу вихрь, В небе стихло жужжание их, Но печаль океана не сделалась глуше И осталась во мне. Декабрь 1899
Перевод В. Корнилова
ЖАВОРОНОК ШЕЛЛИ
(В окрестностях Легорна, март 1887)
В слепом далеке безо всяких мет В забвенье покоится жалкий прах Того существа, что воспел поэт В необыкновенных своих стихах. Когда-то с полей прогоняя сон, Тот жаворонок звенел, паря В дневной синеве, и не знал, что он Бессмертен - поэту благодаря! Он жил незаметно, как все, и вот Однажды в глаза ему прянул мрак Невзрачным комочком упав с высот, Он умер - неведомо где и как. Быть может, теперь он лежит в траве На этом холме, иль у той межи, Иль там в изумрудной густой листве, Иль в этих колосьях поспевшей ржи? Найдите его! Безымянный певец Достоин иного! О, феи, пора Доставить сюда драгоценный ларец
