И, конечно, в том же русле попыток Европы снизить валютно-финансовую зависимость от США лежит политика Европейского Центрального Банка (ЕЦБ). Его глава Вимс Дуйзенберг и его вероятный будущий преемник Жан-Клод Трише достаточно последовательно и настойчиво ведут политику снижения учетных процентных ставок в Европе, ограничивая наплыв спекулятивных капиталов на европейские финансовые рынки и тем самым снижая возможности США организовать и реализовать широкомасштабные и очень болезненные спекулятивные атаки на европейские финансы.
Но здесь мы хотим подчеркнуть следующее. Зависимость стран ЕС от США сегодня во всех смыслах столь высока, а перечень демонстрационных мер, способных надолго и болезненно уязвить европейскую экономику, которые могут предпринять США, настолько очевиден, что ни совокупная Европа, ни даже самые крупные европейские государства, включая Германию или Францию, сегодня объективно не способны и не будут по большому счету и по-крупному играть против доллара на его обрушение.
Далее обратимся к Японии. Каковы основные факторы ее влияния на доллар и американскую экономику? Прежде всего, это мощная экспансия на фондовый рынок США. Гигантские японские деньги находятся на американском фондовом рынке и в принципе могут быть переструктурированы, выведены, переведены в другие активы, тем самым нанеся крайне болезненный удар по американской фондовой и валютной системе. При этом Япония обладает гигантским именно финансовым потенциалом. Помимо того, что у нее есть собственные активы порядка 800 млрд. долл. в американской экономике, нельзя забывать и о накоплениях населения на уровне около 9 трлн. долл., которые могут быть активизированы банковской системой.
Япония по-прежнему ведет достаточно мощную экспортную экспансию в США, в том числе по группам высокотехнологичных товаров. И в 2000 году положительное сальдо торговли Японии с США, по ряду сообщений, превысило 63 млрд. долл.
Плюс ко всему описанному, у Японии огромные золотовалютные резервы, одни из самых объемных в мире, и в ней в последнее время ведется последовательное укрупнение банков. В прошлом году создана банковская группа МИЦУИ, самая большая в мире, с активами 1,3 трлн. долл. Совсем недавно еще семь крупных японских банков объединились в три другие сверхкрупные группы, каждая из которых оказывается близка по активам к таким недавним мировым лидерам, как 'Сити-групп' или 'Дойче-Банк' (речь в каждом случае идет об активах уровня 820-930 млрд. долл.).
Но в то же время в Японии даже эти укрупняющиеся гигантские 'банковские бегемоты' обременены огромными 'плохими' долгами, из которых Япония не может выпутаться уже десятилетия. Ее промышленный комплекс стагнирует, несмотря на нулевую или отрицательную банковскую ставку процента, никакой значимой позитивной динамики инвестиций не наблюдается. Внутренний спрос значимо повысить не удается уже несколько лет, и поэтому зависимость Токио от благополучия на внешних рынках (самый крупный из которых – американский) крайне высока.
Но есть и причины военно-политического характера, по которым для Японии прочное партнерство с США сегодня практически безальтернативно. Эти причины связаны, в первую очередь, со стремительным ростом (военным, экономическим, политическим) китайского соседа, у которого к Токио слишком большой исторический счет, чтобы японское руководство воспринимало этот рост без стратегических опасений.
И по указанным причинам Япония не может, не подвергая себя очень серьезным рискам, предпринимать атаки на доллар. Поэтому вряд ли случайно то, что, начиная с премьерства Хасимото и неоднократно при премьерстве Ясиро Мори, японские лидеры подчеркивали, что они хотели бы возложить глобальную финансовую ответственность на МВФ. Тем самым давая недвусмысленный сигнал о том, что не хотят строить в Азии собственную валютную систему, собственный валютный союз под руководством иены.
Наконец, Китай. Китай сегодня объективно уже один из самых мощных мировых экономических игроков. Если считать реальные возможности Китая, финансовые и хозяйственные, то, по ряду авторитетных экспертных оценок и сопоставлений, валовый внутренний продукт Китая (ВВП) уже сегодня сравним с США.
Официальные цифры, которые называются в отчетах МВФ, таковы. США – это примерно 29% мирового ВВП, а Китай – примерно 3,5% от того же ВВП, то есть почти в 10 раз меньше. Однако в конце прошлого года был опубликован совместный доклад ЦРУ и других стратегических служб США, в котором называется другая цифра: ВВП Китая составляет 50-54% от ВВП США.
Но есть целый ряд независимых экономических исследований, которые утверждают, что, даже при подсчете ЦРУ (гораздо более объективном, чем подсчеты МВФ и Всемирного Банка), тем не менее не учитывается, во-первых, значительная часть теневого сектора Китая, который весьма велик. И, во-вторых, – подавляющая часть продукта индивидуальных и малых предприятий в провинциях, которые вообще никакой статистикой (ни китайской, ни какой-нибудь иной) не отражаются, поскольку эти предприятия даже не зарегистрированы.
При этом золотовалютные резервы (ЗВР) Китая, по данным ЦРУ, более чем вдвое превышают официальные и составляют около 400 млрд. долл. А если учитывать резервы 'ближайших родственников' Китая, то есть Гонконга и Тайваня, то это еще примерно 200 млрд. долл. То есть всего – 600 млрд. долл. Столько ни у кого нет!
Китай в последнее время играет против США довольно решительно и смело, но ни в коей мере не в духе прямой конфронтации. В частности, Китай очень активен на рынках Латинской Америки (и это одна из самых болезненных точек Буша). Администрация Буша как бы уже обозначила в качестве одного из своих важнейших приоритетов экспансию американской экономики на 'Южный конус', то есть в Латинскую Америку. Но при этом Панамский канал после того, как он вышел из-под юрисдикции США и перешел к Панаме, почти сразу же был передан в аренду гонконгской фирме. А фирма эта, как быстро выяснилось, контролируется очень известным китайским мультимиллиардером Ли Кашином, который достаточно тесно связан с правительством континентального Китая. И, таким образом, ключевая артерия по транзиту грузов из Атлантического в Тихий океан и обратно оказывается под контролем (по крайней мере, под косвенным контролем) Пекина.
Но, помимо этого, Китай всего лишь за один последний год нарастил объем своей торговли с Латинской Америкой более, чем в два раза: с 6 млрд. долл. до 13 млрд. долл. Наконец, именно в период наиболее скандальной фазы 'обмена любезностями' между Пекином и Вашингтоном по поводу катастрофы самолета- разведчика, посадки этого самолета на китайском аэродроме и обследования китайцами всех его технологических секретов Цзян Цзэминь совершал затяжное турне по Латинской Америке.
Он совершал турне по восьми странам, включая те, которые традиционно считаются очень тесно связанными с Вашингтоном, и заключал там весьма крупные и серьезные экономические соглашения. Причем, что очень важно, последние из этих экономических соглашений касаются уже далеко не только традиционно конкурентоспособного китайского 'ширпотреба', который давно присутствует и в Латинской Америке, и в Африке, и в Азии, и в Европе, и в самих США. Соглашения касались и продажи в Латинскую Америку вооружений, и отнюдь не примитивных стрелковых, а военных самолетов, тяжелой бронетехники, артиллерийской техники китайского производства. Несколько стран этой зоны заявили о готовности приобрести эту технику у Китая, по крайней мере, подписали меморандумы о таком согласии.
И, наконец, в ходе описываемого турне Цзян Цзэминь еще раз обсудил, уже в практической постановке, совместную космическую программу (!) с Бразилией. Китай уже вложил более 100 млн. долл. в эту программу и заявил о готовности вкладывать еще.
Потенциал возможностей у Китая как центра силы в конкуренции с США очень высок еще и потому, что у Китая уже объективно складывается почти что 'собственная валютная зона' в странах Юго-Восточной Азии, где капитал этнических китайцев – хуасяо – прямо или косвенно доминирует в экономике. И это – не 'мелочь', а такие весьма мощно и динамично развивающиеся страны, как Гонконг, Тайвань, Сингапур, Малайзия, Таиланд.
Причем здесь надо подчеркнуть еще одно очень важное обстоятельство. В самый острый момент последнего мирового экономического кризиса, когда Китаю было очень нелегко сдерживать напор на юань, когда у Китая рушились традиционные рынки не только в Юго-Восточной Азии, но и в других регионах мира (это был 1997-98-й год), Пекин не пошел на снижение курса юаня. Единственной валютой, которая не была девальвирована в кризисе, помимо гонконгского доллара (тоже спасенного Китаем, поскольку именно пекинские валютные вливания позволили Гонконгу устоять), стал юань. Для всего гигантского и по
