нет права судить нас по тем ужасным оболочкам, которые заменяют нам тела. Пойми, что наша борьба справедлива…
– Нет, – отрезал фениксиец.
– Почему? Ты даже не пытаешься поразмыслить, потому что боишься смерти, будучи уверен, что тебе придется влачить жалкое существование. Все наоборот, Януэль. Жизнь, та единственная жизнь, которая стоит того, чтобы ее прожить, начинается в Харонии. С нами ты больше не будешь знать страданий, ты будешь бессмертен.
– Вы безжалостные захватчики, – ответил Януэль, – вы никому не оставляете права выбора, права выбрать эту жизнь, жизнь в Миропотоке…
– Иначе нельзя, это простая необходимость, – раздраженно ответил Силдин. – Когда весь Миропоток вольется в Харонию, проблема снимется сама собой.
– Но что происходит сейчас! То, что я вижу, – это безжалостная армия, опьяненная ненавистью, у которой только одна цель – подчинить все королевства своей власти. Может быть, у тебя есть для этого какая-то глубинная причина. Возможно, вечность, даже в смерти, в конечном счете ведет к мудрости… Но я так не думаю. Я абсолютно уверен, что это не так.
– Ты отказываешься видеть в смерти высший смысл?
– Я отказываюсь признавать вашу борьбу праведной. Если бы она была таковой, вам не нужно было бы нас убивать, чтобы убедить в этом.
– Тогда ты не оставляешь мне выбора, ученик Януэль…
Именно в этот момент Януэль принял решение. Через пламенный свод он обратился с вопросом к выжившим наставникам, и все ответили ему утвердительно. Силдин не услышал их прощальных слов и не заметил, как Феникс внезапно расправил крылья в огненных всполохах.
Наконец фениксиец прервал молчание:
– Ты допустил одну-единственную ошибку. Теперь я уже не ученик…
Одним резким движением Януэль вырвался из огненного столба, пронизывавшего насквозь его тело. Наставники, шатаясь, падали на пол, который теперь покрывала плесень. Зал Советов содрогнулся от оглушительного раската грома. Мэтры Огня пожертвовали собой, чтобы отдать Януэлю и Фениксу Истоков всю силу, вложенную ими в совершение обряда. Пламя рухнувшего огненного свода, угасая, расползалось по стенам.
Силдин завопил и отскочил назад, чувствуя приближение конца. Оглушенные харонцы сбились в кучу. Но это им не помогло. Каменный пол сотрясался. Из щелей между камнями Башни посыпалась пыль. В наэлектризованном воздухе кружились огоньки. Грохот становился все громче.
И тут раздался взрыв необычайной силы. Огонь заполнил Зал Советов. В центре пламени был Януэль, охваченный ослепительно белым сиянием. Камень стал плавиться. Наставники лиги рассыпались в прах, который тут же развеяло вихрем. Юный фениксиец застонал, и воздух, вырвавшийся из его легких, тоже загорелся.
Мощь первородного Феникса была беспредельной, и харонцы вспыхнули, как соломенные куклы. Их прозрачно-белые лица растекались, будто были сделаны из воска, и скоро от них не осталось ничего, кроме черных обожженных остовов.
Силдин съежился, погрузив пальцы в раскаленный пол. Его защищала зеленоватая аура, окружавшая тело.
Буря, неистовствовавшая, как одновременное извержение сотни вулканов, образовала вокруг Януэля огненный шар, миниатюрное солнце. Он вращался все быстрее, и наконец из груди юноши вырвалась могучая сила, которой хватило бы уничтожить целый батальон вооруженных солдат.
И снова наступила тишина. Зал был совершенно пуст, все пожрал очистительный огонь. Лишь в одном месте теплилась жизнь. Призрак Фареля склонился над оглушенным Януэлем:
– Очнись! Битва не закончена!
Угрожающая тень возвышалась над безжизненным телом. Силдин не погиб, он вновь приближался к своей жертве. Воплощение Харонии, он не собирался возвращаться в королевство мертвых, не выполнив своей миссии. Это чувство долга спасло его. Тень была сильна, в то время как сила Феникса Истоков истощалась. И сейчас Силдин упивался предвкушением победы, размахивая ониксовым мечом.
Черная молния метнулась к Януэлю.
Но меч замер в нескольких дюймах от его горла. Это Фарель сконцентрировал всю свою волю, чтобы остановить роковой клинок.
– Проклятый призрак! – взбесился Силдин. – Ты долго не сможешь мне противостоять. Силы уже покидают тебя, старик!
Нанося удары по воздуху, харонец пытался развеять перламутровое видение. Наставник боролся. Но близость существа из Харонии сковывала его силы. И Силдин снова высвободил свой меч.
Януэль открыл глаза и увидел, что враг нависает над ним, уже замахиваясь, чтобы нанести удар. Вспомнив приемы боя, которым его научила Шенда, Януэль, развернувшись в прыжке, обнажил свою саблю за долю секунды. Когда его ноги коснулись земли, он уже был готов защищаться и отразить удар.
– Ну вот, ты снова среди нас, тех, кто носит оружие, – усмехнулся черный воин. – Так мне будет еще приятнее тебя уничтожить…
– Остерегайся, самонадеянность опасна, Силдин.
Однако Януэль не чувствовал в себе решимости. Даже видя, чем стал Силдин, он все еще не решался броситься на того, кого так любил, на того, с кем его связывала раньше нерушимая дружба. Он старался выглядеть внушительно и как следует сконцентрироваться, но в то же время искал взглядом путь к отступлению. Его противник, наоборот, выглядел куда мощнее, чем прежде… Он шел на Януэля, и его почерневшие лохмотья развевались в воздухе, как крылья хищной птицы, настигающей свою жертву.
Справа Януэль заметил открытую дверь, за которой была лестница, ведущая на самый верх Башни. Он
