Трое горностаев сразу же оседлали ее, придавив к земле. Дриг вытащил длинный обоюдоострый кинжал и подошел к жертве, обращаясь к сидевшим на ней горностаям:
— Ну-кось, переверните ее на спину да держите крепче, чтоб я ей горло, того… Живее, бараны тупые!
Прятавшийся за деревом наблюдатель решил, что пришел момент вмешаться и помочь побежденной зайчихе. Дриг неожиданно для себя самого завопил от ужаса, когда его вздернули в воздух и использовали в качестве метелки для расчистки местности от остальных горностаев. Размахивая лапами, он помогал сметать своих детишек слева и справа; вот он лишился воздуха, когда живот его врезался в спину еще одного горностая, потом звезды посыпались из глаз и череп хрустнул от столкновения с челюстью крепкого младшенького. Дотти вскочила, взмахнула мешком, но бить уже было некого — враг был рассеян вокруг. Те, кто не потерял сознания или снова очнулся, стонали и причитали, увлеченные лишь своими ранами. Ошеломленный Дриг еще свисал из лапы могучего барсука. Видно было, что это создание ни от кого не потерпело бы неуважительного отношения. Перед зайчихой горою возвышался настоящий воин, в домотканой рубахе и походном плаще. Громадный двуручный меч торчал из-за спины. Он бросил Дрига, как использованную половую тряпку, и серьезно кивнул зайчихе:
— Я следил за вами из-за того дерева. Для вашего возраста вы очень неплохо справлялись, пока они не подкрались сзади. Запомните навсегда: если против вас двое или больше, всегда прижимайтесь спиной к скале или хотя бы к дереву.
Зайчиха ответила барсуку без особенной сердечности:
— Хорошенькое дело! Спокойно следить, как слабое, нежное создание защищается от орды бандитов, а потом рассказывать ей, как она себя вела! Извините, что своим поведением заставила вас оторвать зад от камня, на котором вы изволили отдыхать!
Барсук спокойно пожал плечами:
— Я же сказал, что сначала у вас неплохо получалось.
Если бы вы справились с ними самостоятельно, я бы вообще не стал вмешиваться.
У Дотти настроение быстро менялось. Она уже жалела о своей грубости, смущенно почесывая длинные уши.
— Н-у-у-у, пожалуй, вы правы. Я чуть совсем не потеряла голову, когда разбилась бутылка старого сидра. У проклятого горностая котел на плечах, как булыжник крепкий. Никогда не выходи из себя, говорила моя старушка-мать.
Барсук неторопливо кивнул, как бы между прочим наступив на хвост Дрига, попытавшегося уползти.
— Мудрая особа, судя по ее словам. Жаль, что вы ее наставлений не усвоили. Кстати, меня зовут лорд Броктри.
Зайчиха хлопнула себя по щеке:
— Ох, глупая моя головушка! Я сожалею и извиняюсь за то, что так непочтительно с вами говорила. Я ведь и не ведала, что вы лорд.
Чуть заметная улыбка мелькнула на спокойной, даже суровой физиономии лорда Броктри.
— Ничего страшного. Вы были очень возбуждены. Как вас зовут?
Зайчиха изобразила элегантный поклон:
— Дороти Дакфонтейн Дилворти, к вашим услугам, милорд, но обычно меня зовут Дотти. Папа говорит, неважно, как зовут, лишь бы к столу звали вовремя. Извините за неуместную шутку…
Жирная горностаиха поднялась и собиралась удрать, но Дороти снова уложила ее мешком. Она показала на банду Дрига:
— Что нам делать с этой шайкой негодяев, милорд?
Ужасающе свистнул меч лорда Броктри. Он был длиною почти со своего хозяина, лезвие шириной в два листа щавеля. Многоголосый стон ужаса раздался с земли. Держа меч одной лапой за середину рукоятки, Броктри взмахнул им, и воздух зашумел, как при взлете лебедя.
— Ух!
Меч воткнулся в землю, а голос барсука, обратившегося к перепуганным бандитам, понизился до опасного ворчания:
— Я берегу свой меч для боя с настоящими воинами. Подонки вроде вас могут обесчестить клинок. Но я все-таки сделаю исключение, если кто-то из вас останется рядом, когда я досчитаю до трех. Помните, я всегда держу слово… Раз!…
Лорд Броктри не успел продолжить счет, а Дриг и его выводок уже исчезли. Дороти ухмыльнулась:
— Честное слово, вот бы что мне хотелось с ними сделать. Жаль, что у меня нет такого меча. Шикарный боевой инструмент, скажу я вам!
Она уперлась и с трудом вытащила меч из земли, но сразу же свалилась под его тяжестью.
— Небо и земля, сэр! Как вы только с ним управляетесь?
Вместо ответа барсук одной лапой подобрал свой меч, взмахнул им в воинском салюте и точным движением сунул за спину.
— Думаю, что для этого нужна сила. Говорят, я еще сильнее, чем мой отец, лорд Каменная Лапа.
Дотти понимающе шевельнула ушами:
— Еще бы! У каждого свой бич. Вот, например, мое проклятие — красота. Все, как один, утверждают, что я красивее, чем закат солнца в солнцестояние. Вот почему эти болваны на меня и напали. Думают ведь, что красота — признак слабости. Так вы сказали, что старый лорд Каменная Лапа — ваш батюшка?
Броктри вытащил из-за бука мешок и перекинул его через плечо.
— Сказал. Вы его знаете?
Дотти состроила гримаску и начала прихорашиваться.
— Можно сказать, знаю. Дело в том, что я как раз туда направляюсь, на эту старую гору, как ее, Сталламалла…трудное название.
— Саламандастрон.
— Вот-вот, она самая. Моя тетя Блинч там главным поваром. Вот кто у нас настоящий старый воин…
Лорд Броктри почуял за словами Дотти какую-то историю. Он уселся, опершись спиной о ствол бука, и вынул из объемистого мешка провизию.
— Присядьте со мною, Дотти. Как вы относитесь к овсяным лепешкам? Вот сыр и бузиновая сладкая…
Зайчиха не заставила себя упрашивать:
— С удовольствием! Я целую вечность ничего не ела… уже почти час. Сыр у вас… м-м-м… слюнки текут!
Лорд Броктри невольно улыбнулся молодому заячьему аппетиту:
— Прошу вас, угощайтесь, и обменяемся нашими рассказами. Сначала вы. Почему вас послали в Саламандастрон?
Уже час как светало. Ветер стих, морской туман опустился на западный берег. Медунка Жесткий, старый заяц-боксер, заканчивал утреннюю зарядку на береговом песке. После пробежки, швыряния камней и поднятия бревен ветеран приступил к завершающей тренировочной серии нырков и уклонений. Выбросив в воздух завершающую серию ударов, Жесткий подобрал с камня свой чемпионский пояс и поднес его к своему мускулистому телу. Но вдруг…
Покрытые шрамами уши Жесткого уловили в грохоте отливного прибоя какой-то незнакомый звук. Постукивая себя по носу расслабленной лапой, он потрусил к воде. К берегу на веслах направлялась узкая лодка со спущенным парусом. Над гребцами, дюжиной крупных крыс, шерсть которых была выкрашена в темно-синий цвет, возвышалась фигура в плаще с накинутым на голову капюшоном. Встревоженный заяц, готовый к неприятностям, стоял на берегу. Киль лодки заскреб по дну, нос воткнулся в песок. Крысы сложили весла, резво выпрыгнули из лодки и плюхнулись на мокрый песок. Фигура в плаще, не обращая на них особого внимания, прошлась по образованному телами мостику, не замочив изящно обутых лап. Жесткий вызывающе окрикнул пришельца:
— Эй, приятель, ты кто и что тебе здесь надо?
Одна из частей живого моста поднялась и подошла к зайцу. Это было животное в кольчуге под гербовой
