года и в разгар чеченской войны. Историчка, она же классный руководитель, завела разговор о том, кто как представляет себе свое ближайшее будущее, и выяснилось, что из семнадцати мальчиков ни один (!) не собирается идти в армию.
— А если кто–то из вас не поступит? — спросила классная.
Ответы последовали разные, но все они сводились к одному: главное — «
Особую пикантность ситуации придавало то, что дело происходило в подмосковном военном городке, и почти у всего класса отцы были военными. Мальчишки наперебой делились рецептами: как скрываться от повесток, как вести себя на медкомиссии, как проглотить кусочек шоколадки, чтобы рентген показал язву желудка, как симулировать
Учительница слушала молча, не перебивая. А когда все мальчишки высказались, спросила:
— Другие мнения есть?
— Есть! — вдруг подала голос самая красивая девочка в классе. — Трусы вы, вот и все! Типичные трусы! Вот такое мое мнение.
Что тут началось! Мальчишки, задетые за живое, да еще девочкой, о благосклонности которой многие тайно мечтали, с пеной у рта ринулись отстаивать свою правоту. (Ведь слово «трус» пока что воспринимается у нас как тяжкое оскорбление.) Недостатка в аргументах, конечно, не было. Вспомнили все вплоть до сталинских «заградотрядов» и лагерей, ожидавших наших солдат, когда они возвращались домой из немецкого плена. Выросшие в военных семьях ребята много чего знали.
Но красавица с редким именем Алиса тоже не спасовала.
— Если бы наши дедушки в войну рассуждали, как вы, нас бы вообще на свете не было, — заявила она, и к ней присоединилось несколько других девчонок.
Еще немного — и весь класс втянулся бы в конфликт между полами, но тут прозвенел звонок.
Какое–то время страсти побурлили в коридоре, но с началом следующего урока утихли.
Володя был единственным, кто промолчал в ответ на обвинение Алисы. Он и по характеру был довольно робким, а уж перед Алисой робел втройне. О том, что она ему нравилась чуть ли не с первого класса, знала вся школа, и в глубине души Володя был уверен, что это навсегда.
Алиса обвинила в трусости всех мальчишек, а ему показалось, что это обвинение обращено лично к нему. Да и высказалась она, решил Володя, исключительно ради того, чтобы больно его задеть. На оставшихся трех уроках он думал только об одном: что нужно было ей ответить?
Потом Володя долго шел за Алисой по пятам. Наконец, резко ускорив шаг, обогнал ее и бросил на ходу:
— В армию идут только дураки. Погибать за нефтяную трубу — это не храбрость, а идиотизм…
Следующие полгода Володя постоянно доказывал себе и окружающим, что он не трус. Увидит издалека компанию хулиганов — обязательно пройдет мимо, да еще шаг замедлит. Раньше он никогда не дрался, а теперь мог вернуться домой с
Вскоре пришло время поступать в институт. Экзамены Володя завалил. Опасность
— Черт меня дернул понадеяться на этого лоботряса! — негодовала мать. — И с чего я взяла, что он должен обязательно поступть? Надо было, как делают умные люди, регулярно класть в больницу с двенадцати лет, фиксировать травму головы, собирать медицинские заключения… А, что теперь говорить! Все как всегда на мне!
И она с вызовом смотрела на отца. Отец хмуро отмалчивался. А со стены на эти причитания взирал дедушка–полковник, умерший совсем недавно, в год 50–летия Победы.
Володя старался поменьше бывать дома. Тем более что у одного из приятелей появился компьютер, и они могли целыми днями играть в разные игры.
Алиса куда–то исчезла из городка. Наверно, уехала отдыхать, думал Володя. Впрочем, ему бы и не хотелось сейчас с ней встретиться. Ведь пришлось бы сообщить о неудаче с институтом…
Но вскоре встреча все–таки состоялась. Они столкнулись на пороге булочной.
— Привет! Ты где была?
— В Тюмени.
— К своим ездила? — догадался Володя, вспомнив, что у Алисы в тех краях родня.
— Да, — помолчав, ответила она. — У меня же там брат двоюродный был… А теперь нет. Убили.
Володе стало неловко, и он ляпнул первое, что пришло в голову.
— Что, разборки?
— Дурак ты! — вспыхнула Алиса. — Он в Чечне погиб… — И, презрительно усмехнувшись, добавила: — Хотя что это я? Ты–то, Вовочка, как раз не дурак. Я совсем забыла… Дураки идут в армию. А ты у нас мальчик умный, рассудительный, с тобой все будет в порядке.
И, не дав ему ответить, ушла.
Дома Володя заявил, что от армии он бегать не будет.
— Ты что, с ума сошел? — испугалась мать. — Хочешь, чтобы тебе почки отбили? Отец! Скажи ему! Что ты молчишь, как истукан?
— Тебе в армию нельзя. Характер у тебя не тот, — тихо сказал отец.
— Ах, не тот?! А у тех, кого убивают, значит, тот? — взвился сын.
— Про этих ребят их родители должны думать. И вообще… пусть правительство своих детей и внуков на смерть посылает, а я тебя не пущу. Ты у меня один! — решительно заявила мать.
— Не спорь, сынок. Мама права. Никому эта Чечня не нужна, — отвернувшись к окну, произнес отец. — А ситуацию в армии я знаю изнутри. Это полный беспредел.
… Мамины хлопоты увенчались успехом. Володя безропотно выполнил все, что от него побребовалось, и получил освобождение от армии. А вскоре у него появилась девушка, с которой он познакомился на институтских подготовительных курсах. Жизнь пошла своим чередом, и если б не телевизор, который отец смотрел по вечерам, ее бы вообще ничто не омрачало. Слышать про Чечню Володе было неприятно, а об этом сообщалось в каждом выпуске новостей.
Впрочем, он нашел выход из положения: как только из другой комнаты доносился голос диктора, Володя надевал наушники, и тогда уже никто не мешал ему слушать его любимую группу «Квин»…
Можно сколько угодно усыплять себя разговорами, что нам никто не угрожает, что война снится только выжившим из ума патриотам и что впереди у России — бесконфликтное будущее, торжество «добра без границ». Но бои на таджикской границе, уже не просто горячие, а раскаленные точки Кавказа, учения НАТО в Крыму и многое–многое другое свидетельствует, увы, об обратном. И в этом контексте особенно двусмысленной выглядит беспомощность военного руководства в борьбе с «дедовщиной» и газетные заголовки типа «Начался весенний призыв на тот свет».
Возникает простой вопрос: кто будет защищать «умных», когда все «дураки» «поумнеют»? Сегодня нам не нужна Чечня, не нужна нефть, завтра не нужна будет Сибирь, следующим тактом — Рязань и Владимир… Но такими темпами, глядишь, и вовсе не останется пространства. Даже для самых «умных». Так что им, бедным, негде будет, надев наушники, насладиться пением звезд современной эстрады.
19. ДАТО
Мама Дато пекла такие вкусные хачапури, что их раскупали мгновенно, они не успевали остыть. Все грузинские женщины хорошо готовят, однако не все на продажу пекут как для себя.
Но когда ее постоянные покупатели выражали восторг, Манана отвечала с грустной улыбкой: