— Ну, видимо, того раза хватило.
— Да? — окаменевшими губами спросила Мика.
— Да. Да!!! — прорвало, наконец, Марину. — Это ты виноват! Ты! Ты! Все из-за тебя!
— Успокойся, — тут же испугалась еще больше Маша за подругу. — Мамочка… Тьфу ты! Мариночка, тебе нельзя волноваться! Дай, я сама с ним поговорю!
— Я не хотел. — Прошептал Микаэль, пребывающий, по авторитетному мнению Черри, знавшего брата как облупленного, в состоянии, близкому к обмороку. — Милая, я не хотел… Солнышко, ты… Ты точно знаешь, что ждешь ребенка?
— Кого она ждет? — зачарованно спросил Черри, понимая, что кое с кем произошел его самый большой ночной кошмар. — Ребенка? NЗапрещено цензуройN. Э, парень, ты в порядке? Дай-ка мне трубочку?
В результате вместо заплакавшей Марины и пребывающего в глубоком шоке Ланде, по телефону разговаривали Маша и Черри. Будущие же молодые родители встретились только вечером, в кафе на берегу реки, где несколько часов долго и тихо разговаривали. О чем — так и осталось загадкой для всех их друзей, но когда они вышли на улицу, где гулял теплый сентябрьский вечер, обряженный в сюртук, модную в Имперской России шляпу и помахивающий изящной тросточкой, то уже оба точно знали, что сейчас пойдут к родителям Марины, а потом и к предкам Мики.
— Ты только не плачь, — повторял все время молодой человек, успокаивая свою девушку. — Все будет хорошо. Я же тебя люблю.
Все-таки он был благородным человеком.
Я проснулась первой, и сразу поняла, где я нахожусь. От осознания того, что я сейчас лежу в обнимку со своим любимым, окрыляло.
Этим июльским днем жаркие объятия Дениса чересчур сильно согревали меня, прижавшуюся щекой к его груди. Правда, спину мне приятно холодил утренний ветерок из открытого окна, овевающий широкую мягкую кровать Дэна. Одеяло, похожее на кусок летнего облака, едва прикрывало поясницу, поэтому спине и было прохладно.
Я открыла глаза, вздохнула и осторожно, чтобы не разбудить парня, приподняла голову. В голове тихонько, но мелодично музицировал целый сводный оркестр чувств: каждому головастику вручили по инструменту, фиолетовый умело аккомпанировал на белоснежном фортепиано, а зеленый в крапинку затейливо играл на старинной скрипке. Кажется, сегодня им больше нравилось не писать глупые плакаты, письма и растяжки, а показывать свои ощущения через звуки. Ночью я слышала мелодию полета, танца огня и воздуха, а сейчас — умиротворения и свободы.
Я вновь глубоко вдохнула утренний свежий воздух, который откуда-то принес аромат свежей выпечки и горького кофе, и с немым восхищением посмотрела на молодого человека. Теперь уже точно своего молодого человека. Радостно перевернувшись на живот и, болтая ногами, я принялась пристально рассматривать его.
Мой Смерчик! Это мой Смерчик! Мой Дэн, мой Дэнв, мой Денис, моя прелесть, радость, нежность, головная боль и, кажется, средство от всех проблем, неудач и сожалений. Мой личный восторг и мелодия счастья. Ааааа, он мой! Мой!
Я хотела, как это бывает в любовных романах, со вкусом попятиться на спящего Дениса, и только- только собралась повздыхать над его безмятежно-красивым лицом и погладить по щеке или волосам, контрастно разметавшимся по серебристо-голубой подушке, как он тоже распахнул глаза — то ли еще сонные, то ли слегка пьяные. Мне пришлось спешно отдернуть протянутую руку назад и, перевернувшись на спину, делать вид, что я старательно изучаю звездный потолок. Я так и не рассмотрела ночью занимательную карту светящихся созвездий — все внимание на себя перетянул неугомонный Дэн, и несколько часов для меня существовал только лишь он один, а все остальное скрылось в тумане.
Пару секунд Смерч продолжал меня изучать. А я изредка косилась на него и старалась не улыбаться. Интересно, что он сейчас чувствует? Противное воображение подкинуло мне картинку, как Дэн видит меня, его рот медленно и широко, как у гиппопотама, открывается и издает дикий вопль ужаса, после чего Смерчинский вскакивает с кровати, завернувшись в одеяло, и убегает в неизвестном направлении. Однако реальный Денис только сонно, но очень мило улыбнулся, потянулся — так, что я в который уже раз засмотрелась на его плечи и руки с пропорционально развитыми мышцами — и перевернулся со спины на бок: чтобы лучше меня видеть.
— Малышка, — прошептал он слегка хрипловато, и опять его губы растянулись в улыбке, — очень и очень довольной, — как спалось?
— Нормально, — когда наши взгляды встретились, я вдруг невероятно смутилась.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — осторожно поинтересовался он.
— Да. А ты? — ляпнула я, прислушиваясь к ощущениям в теле.
— Я? — у Дэна глаза стали хитрые-хитрые, и он признался. — Я — просто великолепно. Я полон сил, энергии и должен признать, — тут он мне подмигнул, — что тебя можно не кормить капустой, девочка моя. Ты умеешь компенсировать некоторые вещи сполна.
Я смутилась и завернулась в одеяло. Денис выглядел так, словно у него исполнилось самое заветное желание. Почему словно? Оно у него, наглого нежного извращенца, стопроцентно исполнилось.
— Чего на меня уставился? — подозрительно спросила я, переводя тему.
— Мы провели нашу первую ночь, а наутро ты хочешь сказать мне только это? — Смерч притворно вздохнул.
— А что мне надо тебе сказать? Как ты был того… великолепен??
— Хотя бы 'доброе утро'.
— Доброе утро. Чего уставился?
— Ты неисправима, — вздохнул Смерч и замолчал, поглаживая меня по плечу. Явно знал, что если будет молчать, начну говорить я. И он, как и всегда, оказался прав.
— Дурак ты, — от его простых прикосновений захотелось тут же замурлыкать, как кошаку. — Может, ты такого не знал, но девушки, которые никогда не просыпались в одной постели с такими, как ты…
— С какими такими? — не понял он меня.
— Ну, с парнями… Короче, они смущаются! — теперь я закрылась одеялом уже с головой.
— Маша, ты совсем того? Забей уже на смущение, — Дэн отнял у меня одеяло, сбросил вниз и прижал меня к себе. Тело у него было горячее и очень родное, хотя вчера ночью оно показалось мне не просто горячим, а обжигающим, хотя, скорее всего, это дурацкое сравнение. Наверное, это ветер, что жил и живет в его душе, так сильно нагрелся от моего огня. Это Смерч сам мне вчера прошептал. Он вообще много чего шептал, хотя, честно сказать, еще и много чего делал.
Я рассмеялась, обнимая парня за плечи. И правда, зачем мне его теперь смущаться или бояться? Он же мой.
— Слушай, ночью ты… — Дэн не успел договорить — ему помешал звонок мобильного телефона. Раздалась отлично знакомая мне мелодия 'На краю', и я тут же вспомнила Кея, концерт и поцелуи у темно- синей реки. Наверное, это одни из самых сильных воспоминаний в моей жизни.
— А, черт, это Черри, — Смерч взял почему-то валяющийся на полу около кровати ярко-салатовый коммуникатор, на котором вольготно валялся ремень его джинс. — Чип, подожди минуту, я отвечу. Да, Саша, что ты хочешь в половину восьмого утра?
— Да так, — послышался довольный-предовольный голос Черри — я прижалась ухом к корпусу коммуникатора. — Ты где?
— Дома.
— Один?
— Нас пятеро.
— Да ты силен, мужик, — присвистнул зеленоволосый и оглушительно заржал. Я поморщилась, а Денис мимолетом поцеловал меня в висок.
— Слушай, я вообще-то занят, — нахмурился Смерчик, вновь поглаживая меня по руке. Я тут же ощутила себя льдинкой — потому что начала таять.
