— Я что-нибудь придумаю. Давай же. Давай, вставай. — Дэн поцеловал меня в щеку, и я почувствовала себя намного увереннее и спокойнее.
— Кстати, а знаешь еще одно значение имени Мария? — спросил парень, протягивая мне мою же одежду. — Помнишь, тогда, когда мы познакомились, я говорил тебе два из них?
— Помню, — ласково погладила я его по волосам, — ну, и какое же третье?
— 'Любимая', — услышала я и опустила взгляд.
— Маша?
— Что?
— Люблю, — коротко и тихо сказал Дэн, и еще крепче прижал к себе. Через полчаса я действительно была дома, чтобы морально скончаться от воплей мамы и братца, у которого возникли необыкновенные проблемы — нет, не с головой, к сожалению, а со свидетелем Марком, который, возвращаясь с мальчишника этой ночью, умудрился попасть в небольшую аварию и сломать руку. В общем, из-за некоторых особенностей бракосочетания Настасьи и Федора, роль свидетеля на себя пришлось взять Смерчику, но об этом я расскажу когда-нибудь потом.
'
Да, Денис. Прости. Я тоже тебя люблю.
Только об этом я сказала ему через целых полтора дня, после двух дней свадьбы брата и Насти, когда мы с Дэнвом спускались вниз, вновь выходя из его спальни. В руках Дениса была сумка и ключи от одной из машин отца — как Смерч и обещал, он повез меня в горы, чтобы показать ни с чем несравнимые местные альпийские луга. Все-таки он действительно умел держать свои обещания.
— Стой! — окликнула я его, стоя в самом начале лестницы. — Я тут подумала…
— О чем? — повернулся ко мне Смерчик. Раньше он казался мне просто местным обаятельным красавчиком, а теперь, глядя в его лицо, у меня просто дух захватывало, и просыпался дикий восторг, связанный не с внешним видом Дениса, а с тем, что для меня этот человек стал родным и любимым.
— Я не говорила тебе этого, но, кажется, делала это зря, — продолжала я, осторожно спускаясь вниз.
— Чего, Мария? — не понимал моей логики Денис.
— Ну, кое-что важное, — призналась я, понимая, что эти слова сказать невероятно сложно.
Смерч встревожился. А я неожиданным вихрем спустилась с лестницы, подбежала нему, заставила нагнуться к моим губам и сказала:
— В общем, слушай. Я тебя тоже люблю. И мы точно-точно поедем туда, в горы?
— Конечно. Я ведь обещал тебе. И зачем бы я тогда собирал сумку, глупая?
— Ну, я на всякий случай спросила… Моя пре-е-е-лесть, — и я потрепала его за щеки.
Прозрачный Дэн и его личная фея с клубничными крыльями уже давно были там, в горах, и не отпускали друг друга из объятий ни на минуту.
— Я все-таки очень сильно по тебе скучал, — проговорил Денис, в который раз обнимая меня. Теперь в голосе его загадочным образом слышался шум ночного морского прилива старинной древнегреческой колонии Галаз. Где когда-то очень давно, в ореоле античных мифов и легенд, жили возлюбленные Дионисия и Филимон, ойкист и его брат-близнец, сестра Дионисии и ее мать. И только через несколько лет я узнала, что имя юного грека Филимона, влюбившегося в жену ойкиста города, переводится так же, как и мое, а во сне мне приснились невероятно странные вещи, рассказывающие о том, со всеми нами было много-много веков назад
Все же Судьба — одна из самых величайших тайн этой Вселенной, ее движущая сила и точка опоры, первопричина и череда последствий, истина духовного мира и материя физического.
Если вам суждено быть вместе — вы будете вместе, пусть даже через череду веков и испытаний. А если нет — значит, это была не Судьба, и, быть может, она ожидает вас за следующим поворотом жизни или даже углом вашего собственного и привычного до полубезумия дома. Мир не такой простой, как мы думаем, а горизонт — не конечная точка, а лишь видимая линия, которую каждый из нас способен перешагнуть.
Два листочка из дневника Натальи, в том числе, и последний, почти полностью пустой, на котором черной пастой слегка неровным нажимом было написано лишь три строки, совершенно случайно выпали из общей кипы бумаг на подоконник. И Олег Смерчинский, собирающий записи жены, не заметил этого. Как не заметил и того, как после его поспешного ухода и громового хлопка дверью, оба этих листа один за другим оказались за окном. Там их подхватил свежий сильный молодой ветер, и через пару минут они воспарили над кустами цветов и стали удаляться, постепенно теряя очертания, к самому горизонту, как будто бы хотели оказаться за его гранью, около своей хозяйки. Наверное, уже никому не было суждено прочитать то, что писала Наталья на этих страницах своего дневника.
* страница 12*
Василиса Петровна, самый лучший в мире библиотекарь, грузно, но степенно вышагивала по набережной, наслаждаясь вечерним свежим воздухом и предзакатным видом реки. Жила она неподалеку от моста МВД и часто прогуливалась здесь после работы.
Этим вечером она совершала привычный и любимый моцион в гордом одиночестве, пока не встретила свою старинную, можно сказать, закадычную знакомую, с которой некогда вместе училась в одном классе. Знакомая — большая дородная женщина, работающая простым парикмахером, сидела на лавке вместе в худой особой, на плечи которой был накинут цыганский платок. Не смотря на разницу в габаритах, женщины все-таки были очень похожи, особенно черничного цвета глазами. Как оказалось, Василиса Петровна встретила свою одноклассницу и ее сестру, которую не видела уже лет двадцать пять.
— Чем занимаешься-то? — спросила библиотекарь у худой женщины.
— Экстрасенс она, — вмешалась парикмахер. — Гадалка по-простому.
— Да ну? — скептически посмотрела на затянувшуюся сигаретой экстрасенса скептически настроенная ко всему необычному и мистическому Василиса Петровна.
— Ну да, — выдохнула дым изо рта женщина. — А что?
— Не верю я во все это, — заявила ей библиотекарь уверенно. — Да у нас каждый второй экстрасенс. Вот ты что умеешь делать-то?
— Будущее вижу. Прошлое. — Нехотя сказала гадалка.
— Ага, видит, — радостно подтвердила ее сестра. — Василиска, правда, видит же! Дар у нее.
— Дар деньгу у людей высасывать? — хохотнула библиотекарь. — Ну-ка, скажи мне что-нибудь?
— Ты же не веришь, — устало взглянула в ее глаза гадалка и поежилась от порыва ветра, который