принес ей одни ведомые запахи — ноздри женщины едва заметно начали раздуваться.
— А ты скажи, вдруг поверю? — не могла успокоиться Василиса Петровна. — Ну, давай же! Про будущее, так и быть, не говори, а вот про прошлое можешь и сказать. Я-то точно знаю, что у меня в прошлом было.
— Скажи ей, — радостно сказала парикмахер, обращаясь к сестре.
— Скажу. — На мгновение гадалка прикрыла глаза, ловя ноздрями новый поток запахов, а потом задумчиво произнесла. — Вижу, стоишь ты около окна открытого и смотришь вниз. А там много-много людей. Совсем еще молодых. Вижу, рука твоя тянется к телефону, и ты зачем-то в милицию звонишь. И зачем? Чего они тебе плохого-то сделали? Просто молодежь собралась.
Василиса Петровна от неожиданности побурела и мелко-мелко затрясла подбородком.
— Это… ты… откуда знаешь-то? — пробормотала она, изумленно мигая. 'Неизвестным, пожелавшим остаться неизвестным', действительно была самая лучшая, по словам Дэна, библиотекарь в мире. Она действительно позвонила в милицию, подумав, что наглые подростки около стен родного университета затевают драку. То, что они желают поздравить их общего друга-приятеля и ее любимчика Дэна, подозрительной женщине и в голову не приходило.
— Так экстрасенс же она, говорю тебе, — радостно вмешалась одноклассница Василисы Петровны. — А ты зачем в милицию звонила-то? Случилось что?
— Так Судьбе было угодно, — туманно изрекла гадалка, поплотнее закуталась в свой платок и хрипловато засмеялась, увидев на асфальте камешки и травинки, причудливо собравшиеся в букву 'С'.
На набережной, один за одним, зажглись круглые фонари, и в реке отразились десятки искусственных лун. Настоящая луна, полная, женственная, мерцающая в полупрозрачных тончайших одеяниях из облаков, появилась в речной глади только ближе к полуночи.
Эпилог.
Если меня попросят описать этого человека, я, не задумываясь, тут же скажу все, что о нем думаю, мало того, я сделаю это с непередаваемым удовольствием. Бестактный, наглый, противный тип с идиотским чувством юмора и завышенной самооценкой. У него дурацкая улыбка, которую все девчонки находят обворожительной, детские ямочки на щеках, глупая татуировка прямо на шее и дар выводить из себя нормальных и порядочных людей. В голове у него ветер, на уме — гормональные глупости, а язык этого парня — самый главный враг как его самого, так и тех, кто находится рядом. Одним словом, он — первостепенный болван и невежа. Кретин, короче, редкий.
Все это я выскажу на одном дыхании. Потом, сделав паузу и судорожно вздохнув, я, немного смутившись, добавлю, что я все равно люблю его. И, кажется, буду любить всю свою жизнь. Чего уж там: любовь зла, полюбишь и… Смерчинского. Ну, ладно-ладно, я ведь уже говорила, что, по-моему, в нашей ситуации это выражение больше подходит ко мне: любовь зла, полюбишь и меня. Но я исправляюсь, правда. И стараюсь сделать так, чтобы Денису было со мной так же хорошо, как и мне с ним. А мне с ним очень хорошо, поверьте! Так хорошо, что мне кажется, что у меня за спиной вырастают клубничные крылья. Правда, когда он меня достает, крылья куда-то временно испаряются, а мои головастики обзаводятся демонскими клыками и рожками. Кстати, на брата и сестру мы больше ни капельки не похожи. А жить с ним в одной квартире — это вообще большая умора. Ненавижу, когда он складывает на меня свои руки и ноги в постели. И как валяется на полу, на пушистом ковре, и все время хватает меня за ноги, как мое котэ. Зато обожаю то, как он готовит завтраки. И как слушает рок на всю громкость колонок, одновременно что-нибудь читая, печатая на ноуте, переписываясь с друзьями и придумывая мне обидные прозвища типа Бурундук — Священное Животное. А еще я без ума от того, как он умеет…
Сквозь хрупкую дверь сна кто-то жутко умный стал нагло ломиться в мое сознание.
— Машка, давай быстрее! Парикмахер сейчас приедет. Вставай! — Марина и Настя в 4 руки вытянули меня из кровати, мигом разогнав и мысли в голове, и сон.
— Давай же, Бурундукова, тебе сегодня много чего успеть надо! Такой день, а ты…!
Нет! Я хочу спать! Или, вернее, так… Я боюсь вставать!!
— Машка! Подъем!
— Я вчера поздно легла! — я вновь закуталась в одеяло. Последние несколько дней я жила у родителей. Дразнила Смерча и говоря ему, что дома буду оплакивать свои последние свободные деньки.
— Маша!!
'
— Я спала пару часов…
— Сама виновата, — отвечала нагло Марина, вновь сдергивая с меня одеяло. — Я тебе говорила девичник делать за пару дней до свадьбы, а не в ночь перед. Парикмахер и визажист скоро будут! И твоя сумасшедшая свидетельница на подлете со своими оригинальными идейками.
Честно сказать, я долго не знала, кого сделать своей свидетельницей: Марину или Лиду, но с ними возникли определенные проблемы. Лида вместе с Петром находится заграницей, помогает ему в бизнесе и даже заслужила благосклонность Даниила Юрьевича. Маринка, бедняга, вся в семье и в семейных проблемах. К тому же, я побоялась, что кто-нибудь из девчонок может обидеться, если я сделаю свидетельницей не ее, а кузину. Обижать подруг я не хотела и не хочу — я люблю их одинаково. К тому же не принято свидетелями делать замужних или женатых, пусть даже если это — гражданский брак.
И я остановилась на свободной пока что Инге, все равно ее Бритые Виски на свадьбу не попадут — они в армии сейчас зажигают, хе-хе, и Рафаэль, по ходу, сейчас вообще полностью лысый, а от того жутко злой. А с Ингой я даже умудрилась подружиться за последнее время и, кажется, обзавелась сестрой, сумасшедшей только. Вобщем, я решила, что моей свидетельницей будет именно она. А свидетелем… свидетелем будет один забавный парень. Дэн ведь тоже долго не мог выбрать между Черри, Ланде и Игорем, а потом хорошенько подумал и сказал, что они все невменяемые типы, и что его свидетелем станет очень близкий друг-музыкант из Америки. Тот самый, кому когда-то передавал странные слова Кей.
К слову сказать, я видела этого музыканта всего лишь пару раз. И каждый раз жмурилась от восторга. Потому что думала, что к нам в дом приезжает галлюцинация. Галлюцинация была красивой, черноволосой и до ужаса знаменитой: Кезон из группы 'Red Lords' — парень необычный во всех смыслах. А как мы познакомились… Представляете, сидите вы на своей кровати, смотрите по ноуту комедию — кстати, ту самую, которую мы когда-то с Денисом не досмотрели в кинотеатре, а потом пересматривали раз 5, наверное, — смеетесь, болтаете ногами в воздухе, а тут дверь открывается, и ваш молодой человек заваливается в вашу общую спальню с радостной, но какой-то противной улыбочкой:
— Солнце, к нам гость. Поздоровайся. Он поживет с нами неделю.
Вы в некотором недоумении поворачиваете голову и видите того-чье-имя-вызывает-в-вас-трепет. Уже пару лет. При этом гость машет вам и говорит на чистом русском языке с едва уловимым акцентом человека, какое-то время прожившего за границей:
— Добрый день. Я — Кезон. А ты — герлфренд моего друга? Ты милая. Дэнв был прав.
У меня лично был шок — как и тогда, когда со мной заговорил Кей. А Смерчик, видя мое испуганно- восторженное лицо, ржал, как полоумный. Его очередной сюрприз удался — а устраивать их он очень любит. А у меня, видимо, карма такая — терпеть их.
— Машка, быстро в ванную, — скомандовала мне Настя вновь. — Тебя ждут.
— Да шесть утра еще только… — Я нехотя села, свесив ноги над полом. И меня кто-то пощекотал за пятку. Я сначала подумала, что там засел шутник Дэн, но это оказался вовсе и не он.
— Да хоть четыре! Марш в ванную.
— Мама, — раздался звонкий голосок снизу и из-под моей кровати вылез тот, кто меня щекотал — маленький злодей Лео, сынишка Марины и ее Микаэля-Ангела. Назвали, блин, ребенка. Черри был активно против такого идиотизма, и я, как крестная, — тоже. Но, родители Леонардо — кретины, и ничего тут не
