«родственниках» Хелен Бреун на Кавказе и в Москве. Но то, что интересовало ее в Средней Азии, мало указывало на какую-то связь с Грузией и Москвой.
Когда она более или менее успокоилась, я сказал:
— Ну, ты здесь еще отдохни, погуляй, а мне пора в рейс.
— Опять в работу? — акцент не «на работу», а «в работу». Это и ряд других моментов ее выдавало.
— Да, уже и груз на машине, в Андижан надобно ехать, ведь ты тогда просила меня, я заказывал рейс, вот теперь надо выполнять. Вначале в Андижан, а потом в Сталинобад и вернуться назад.
— Нет, нет, я куда угодно с тобой.
Мы в ноябре 1951 года оправили в Андижан группу поддержки и связи, которую Бреун не замечала, я же замечал везде. Не заезжая в Красногвардейск, поворот вправо — небольшой поселок. Мы остановились у чайханы, заказали шашлык, лепешки и чай. Чайханщик мне шепнул на ухо:
— Мы все заждались, вся шайка здесь, — и прошел мимо. Я глянул: ребята-оперативники тоже здесь. Сделал вид, что надо на минутку отойти:
— Лена, я сейчас вернусь.
Проходя мимо Миши Кузнецова, ткнул его локтем, и он вышел за мной.
— Объект созрел, чайханщик сказал, вся шпана здесь, — и глянул в сторону, где сидела подкуренная шпана.
Я вернулся к Бреун, продолжил трапезничать. Вдруг все застонало, заорало: ребята пеленали шайку, но вижу, вскочил один — он из русских, по кличке «Лизун», и чуть не смотался. Я, вроде падая, подставил ему ногу, он не успел опомниться, как наручники затянули запястья. Бреун спрашивает меня: за что он тебя ударил?
— Да, пьяный дурак!
— О, в этих диких местах лучше не появляться.
Разумеется, мы оставили еду и наблюдали, как всю эту братву затаскивают в воронок. Потом поехали в Андижан, заехали в автобазу. Загнал я автомобиль в ряд под «загрузку и разгрузку», а ее позвал побродить по городу.
Она спрашивает:
— А где здесь добывают уран?
Я переспросил:
— Чего, чего… уран?.. Да нет здесь никакого урана. Это где-то на севере страны, — говорю, — а что это такое: как золото или серебро?
— А я и сама не знаю, — соврала она. Потом сказала: — Я схожу в парикмахерскую, наверное, здесь есть? — и ушла.
Прождал я ее до вечера. К вечеру пришла и говорит:
— Звонила дяде, в Самарканд, а там кто-то другой — и ответил грубо: «Твой дядя парашу обнимает».
— Женился, что ли?
Но об уране ни слова, стрижка осталась при ней. Я ей говорю, что завтра пораньше едем в Сталинобад, так что отсыпайся. Но вдруг она делает другое предложение:
— Поедем лучше в Чимкент, надоело здесь все.
— Почему?
— Жара, — отвечает она, — и сильная милиция.
— В Сталинобад мне ехать надо обязательно, это мое задание, да автомобиль надо подремонтировать: что-то плохо тянуть стал движок. Оттуда будем ехать, заедем в Самарканд.
Она живо переспросила:
— А в Денево заедем?
Я говорю:
— Обязательно, этот поселок нам по дороге.
Утром часов в семь мы выехали из Андижана, через час Бреун сильно уснула, я увидел — из сумочки торчит плотный лист бумаги. Я его тихонько вытянул и посмотрел — на этом листе вся схема товарной станции Андижана и отмечено на одной из линий тридцать два крестика. Так как особо интересного в этом было мало, я засунул этот лист назад в сумочку. Еще выезжая из Чимкента, я с Александром Васильевичем договорился, что я свой автомобиль поменяю в Сталинобаде на новый, номерные знаки я уже вез с собой. Мой старый автомобиль вероятней всего, всем бандитским группировкам уже присмотрелся. Километров за двадцать пять нас остановила ГАИ, и меня пригласили в свой автомобиль «для проверки документов». Разумеется, это были оперативники КГБ Таджикистана, которые меня предупредили, что Бреун получила какие-то документы в Андижане, и, не исключено, оружие, поэтому сейчас будет обыск автомобиля и изъятие всего, что требуется. Ты будешь стоять под охраной милиционера, вместе с Хелен Бреун. Только я вышел из их автомобиля, ко мне подвели Бреун, и оставили нас с милиционером. Она меня спрашивает:
— Чего они ищут?
— Обвиняют нас, что мы везем два килограмма наркотиков.
Милиционер нас одернул:
— Прекратить разговоры! — и добавил: — Обыск закончен, дама может сеть в автомобиль, шофер, садись в нашу машину.
Я сказал ей:
— Садись и сиди спокойно, наркотиков у нас нет, все это чепуха.
Когда я сел в автомобиль ГАИ, они меня спрашивают: «Ты знал, что у нее четыре паспорта и на разные фамилии?» Я, разумеется, знал — так и сказал, конечно, знал. Они мне рассказали, как подъехать к авторемонтному заводу, но с ней ходить в лабораторию не надо. Во-первых, это далековато, а, во-вторых, ее в лабораторию не пустим. Там уже знают, что она туда приедет, там ждут ее сообщники, их запеленают, а ее не тронут. Пистолета у нее не оказалось. «Ты сразу, как автомобиль поменяют, повесят новые номера, бери ее — и в путь, переночевать лучше всего в Пахтаабаде, — посоветовали мне. — Мы не хотим, чтобы она видела, когда будут пеленать всю банду. От Пахтаабада за тобой будет следовать ЗИС-5, шофера сам узнаешь, но делай вид, что вы не знакомы. К Самарканду и Красногвардейску подъезжайте, не останавливаясь. Александр Васильевич просил вернуться с ней в Чимкент. Самаркандские и бухарские бандиты не все оказались арестованными, и если они вас заметят, то постараются тебя уничтожить».
Когда меня отпустили, автомобиль ГАИ рванул с места в обратном направлении.
Мы с Хелен Бреун направились в Сталинобад, это километров сорок пять-пятьдесят, подъехали к авторемонтному заводу. Так как завод был военным, то Бреун заинтересовало, что за груз мы везли для военных. Я сказал, что это запасные части и резинотехнические изделия как оплата за ремонт автомобилей.
Она спрашивает:
— А долго они будут ремонтировать?
— Если «подмазать», то за день-два сделают и сделают хорошо. Бреун быстро достала три тысячи:
— На, подсунь, чтобы побыстрее отсюда уехать. Машину отдай, и мы с тобой сходим на один завод.
— Нет, я идти никуда не имею право, пока не сделают машину, да еще и рано, целый час, пока придут рабочие завода. Я постараюсь с ними договориться, чтобы они часам к четырем дня, может быть, и сделали. Если так, мы сразу уедем.
Бреун тогда заспешила:
— Давай я схожу еще на один завод, посмотрю, без меня не уезжай, мне уже надоела эта пыль и жара. Так хочу в Грузию к тете, отдохнуть и забыть обо всем этом кошмаре, об этой милиции.
Она живо пошла, не спросив даже, как попасть к тому заводу. Значит, Бреун здесь не новичок, она уже успела побывать здесь, возможно не однажды, — отметил я про себя. Я нажал кнопку сигнализации проходной завода, мне открыли дверь. Я попросил главного инженера, мне дали номер телефона квартиры. Набрал телефон, слышу:
— Подполковник Митрохин слушает!
