наивная девочка, не имеющая никакого понятия о дворцовых интригах?
– И все-таки какие-то опасения вас гложут. Иначе меня здесь не было бы.
– Мне не хочется, чтобы девушка стала игрушкой в руках людей, рвущихся к власти. Вот почему я считаю, что самое разумное – увезти ее из Англии.
– Вы хотите переправить ее в Шотландию. Где Джеймс не захочет терпеть рядом с собой соперницу и постарается избавиться от нее, сняв с ваших плеч эту почетную обязанность?
– Нет! – Она пыталась умерить резкость тона. – Я посылаю ее не в Шотландию. Я отправляю ее собой в Крейгдью. Ты женишься на ней, отвезешь на остров, и она будет вне пределов досягаемости для властолюбцев.
– В самом деле?
– О девушке уже стали просачиваться всевозможные слухи. Если кто-то дознается до истины... Нет, ее надо отвезти как можно быстрее.
– Но почему выбор пал на меня?
– Потому что ты более всего подходишь для этого. Мой выбор – не случайная прихоть. Три года я искала достойного претендента. И не нашла никого лучше тебя. Ты ненавидишь испанцев, поэтому не убежишь вместе с ней к Филиппу. В твоих жилах течет достаточно благородная кровь. Ты блестящий военачальник. И самое главное – ты любишь свой остров и не рвешься к власти за пределами своей родины. Меня это вполне устраивает. Значит, ты не станешь использовать девушку для того, чтобы захватить корону. – Она нахмурилась. – Но тебе придется прекратить нападать на испанские корабли. Если тебя убьют, девушка останется без надежной защиты.
– Да, конечно, в таком случае моя смерть доставит вам некоторые неудобства, – иронически заметил он. – И все же, хоть мне и неприятно отвечать вам отказом, скажу сразу: я не собираюсь жениться. А если когда-нибудь и решусь пойти на такой шаг, то моей невестой будет девушка, которая принесет с собой на Крейгдью что-нибудь иное, нежели постоянные опасности и угрозу кровопролития.
– Раньше ты не питал особого отвращения к кровопролитию.
– Потому что я сражался за Крейгдью. Я не собираюсь биться за чужие короны. И на вашей стороне тоже, ваше величество.
– Так же, как и на стороне Джеймса. – Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
– Да, – ответил он.
– Вот и хорошо. Значит, девушка, оказавшись на острове, будет в полной безопасности. Никто не сможет использовать ее в своих целях.
– Наверное, я не очень ясно выразился. Я не собираюсь жениться на ней.
– У тебя нет выбора. – Елизавета помолчала. – Иначе я повешу твоего телохранителя, а потом прикажу разрезать его тело на такие мелкие кусочки, что не останется ничего, что можно будет похоронить в драгоценном Крейгдью.
– Не слышал, чтобы вы убивали ни в чем неповинных людей, только чтобы добиться осуществления своей воли.
– Девушка тоже не виновата ни в чем. И я не позволю, чтобы за ней начали охотиться. Я надеялась, что она еще какое-то время сможет тихо и спокойно прожить в Шеффилде. Но обстоятельства изменились. Я больше не могу откладывать... – Она запнулась. – Ты должен обещать мне немедленно увезти ее из Англии.
– Вы рассчитываете на то, что я исполню слово, которое вынужден был дать под угрозой?
– Да. Перси сказал мне, что клятва, данная горцем, – священна. Ты дашь мне слово, что женишься на ней и отвезешь ее в Крейгдью.
Роберт молчал.
– Не заставляй меня быть излишне жестокой. Мне не хочется убивать твоего телохранителя. И без того вокруг столько смертей, – добавила Елизавета устало.
Он продолжал молчать. Его взгляд по-прежнему не отрывался от ее лица в надежде уловить хотя бы малейший проблеск слабости. Но Елизавета была непреклонна.
И тогда Роберт, пробормотав какое-то ругательство по-шотландски, процедил сквозь зубы:
– Ладно, я даю вам обещание.
– Ты должен полностью произнести всю фразу.
Ледяным тоном он проговорил:
– Обещаю жениться на этой девушке и увезти ее в Крейгдью.
Елизавета почувствовала себя так, словно гора свалилась с ее плеч. Она добилась того, чего хотела.
– Прекрасно. Вас освободят на рассвете, вернут кошельки и лошадей. И ты сразу же двинешься прямо в Шеффилд. Девушка живет в доме неподалеку от деревни. Она находится на попечении викария и его добрейшей жены. Себастьян Лендфилд слывет весьма набожным человеком. Последние тринадцать лет он посвятил воспитанию Кэтрин. Перси вручит тебе письмо, в котором я сообщу викарию, что он может не беспокоиться о ее судьбе и что дальнейшая забота о ней возлагается на тебя. Девушка не доставит тебе никаких хлопот. Викарий в письмах заверял меня, что это кроткое, добродетельное создание, воспитанное в духе истинного протестантства. – Елизавета двинулась к двери. – Ваша светлость, это было самое разумное решение.
– Но принял его не я, а вы. – Он медленно поднялся. – А когда мне приходится соглашаться с чужим выбором, это... вызывает у меня раздражение.
Роберт солгал. Он испытывал не просто раздражение. Его охватило холодное бешенство. И Елизавета
