лабиринт, составленный ради того, чтобы путник потерялся. Туннель строили простые люди и ради простых целей. Мы обязательно выберемся!
Конан посмотрел на небо, на луну, на скалы, чернеющие впереди, из-за которых одна за другой выскакивали тучи.
— Становится темнее. Мне бы не хотелось оставаться на всю ночь в этой долине. Где твой туннель? — спросил Конан.
15
Черные скалы были совсем рядом. Луна зацепилась краем за вершину одной из них. Тучи покрывали ее бледное лицо стремительно клубящейся вуалью.
— Я всегда удивлялся странностям человеческого восприятия, — сказал Серзак. — Люди воспринимают мир не таким, каков он в действительности. Они думают, что существуют вещи, которые можно потрогать руками и что их руки по-настоящему прикасаются к вещам. Глупцы! Мир — это иллюзия. Человек слишком привязан к своему телу, чтобы понимать, что подлинная вечность таится в смерти. Мы — только буквы в божественной книге и своими жизнями мы пишем эту книгу.
— Все это так, — сказал Конан. — Но люди не виноваты в этом. Они повинуются грамматике божественной книги и ничего с этим поделать не могут.
— Повинуются грамматике? — возмутился Серзак. — Да, конечно, в божественной книге есть правила, но при чем здесь ошибки, которые люди совершают? Они как раз не повинуются грамматике, всеми силами стараются наделать ошибок и еще гордятся этим!
— Люди слабы. Они не в силах вынести небесные законы. Кроме того, у каждого человека есть тяжелейший груз, который он несет на себе с самого рождения — и этот груз увеличивается с каждым днем. Во всяком случае, у большинства людей. За каждым человеком следуют его ночные тени, все страхи, что ему не удалось преодолеть…
Серзак, который смотрел вбок, на Конана, вдруг дернул глазами и резко обернулся.
— Если я не ошибаюсь, — заметил Серзак, — то эти ночные тени следуют и за нами. Причем именно сейчас! И мне кажется, я догадываюсь, кто они…
Конан с недоумением взглянул назад. Сказитель не шутил. Преследующие тени выглядели как скачущие всадники.
— Не узнаешь ли ты эти бородатые фигуры? — осведомился Серзак. — Мы ведь уже встречались с ними, причем, при гораздо более благоприятных обстоятельствах…
— Они здесь! — закричала фигура, принявшая очертания всадника на вздыбленном коне. — Вперед, отомстим за князя!
Остальные дико завопили, и вся ватага понеслась вперед, сверкая в лунном свете лезвиями топоров и обнаженными торсами.
— Да, пожалуй, старик, ты прав. Мы уже встречались, — сказал Конан, вынимая меч.
Серзак предпочел бегство. Его ничуть не смутило, что он сделал позорную для подлинного мужчины вещь — повернулся к врагу спиной. Но старикам это простительно.
Воинственные крики становились все явственнее. Конан со вниманием оглядывал претендентов на смерть от его руки, определяя воинское достоинство и умение каждого. Парни были крепкие, ярости им было не занимать, но ни один из них толком не умел держаться в седле.
Позади всадников возникло какое-то движение. Пять или шесть смутных теней. В первый момент Конан подумал, что это другие всадники, то ли спешившие подкрепить силы первых, то ли их враги. Но через мгновение понял, что это — не всадники.
Ледяной ужас объял его. Он развернулся и как ураган кинулся вслед за Серзаком, маленькая фигурка которого маячила уже у подножия скал.
Сзади раздался смех.
Конан не оборачивался.
Издевательский смех звучал недолго. Он захлебнулся в хрусте разрываемой плоти. Послышался жуткий вой, отчаянные человеческие крики, хрип и ржание лошадей.
Конан увидел, что Серзак начал восхождение. Забравшись на высоту в два человеческих роста, он отважился обернуться.
Киммериец надеялся, что чудовищным птицам достанет добычи и помимо него. Рыжебородые варвары и их кони такие упитанные! Они просто лоснятся от жира.
— Конан! Тебя не преследуют! — воскликнул Серзак.
Конан обернулся и остановился. В призрачном лунном свете он увидел позади себя страшную картину.
Чудовищные птицы, которых оказалось восемь, напали на всадников. Вытянутые зубастые пасти рвали человеческую и конскую плоть, вгрызаясь во внутренности и откусывая конечности.
Поднявшиеся на дыбы кони били копытами, но твари были живучи.
Одному из людей удалось совершить то, что прежде совершил Конан. Человек два раза попал топором в одно и то же место на шее одной из кошмарных птиц. Она закричала как раненый павлин, протянула к человеку свою лебединую шею и перекусила ему руку, в которой было оружие. Человек закричал. Раненая тварь мотнула головой, шея ее переломилась и птица сдохла. Только что лишенный руки человек оставшейся рукой выхватил из мертвых пальцев свой боевой топор и бросился на помощь другу. Но перерубленная шея убитой им птицы дернулась в сторону, как раз ему под ноги, он споткнулся и упал. Другое чудовище подскочило к нему, и через мгновение вытянутая пасть поднялась к небу с зажатой в зубах человеческой головой.
Кони хрипели, дергали ногами. Оставшиеся в живых люди еще пытались защищаться, но один за другим теряли жизни. Жуткие ночные твари разрывали людей на куски. Лапы с когтями драли конскую плоть, вытаскивая внутренности.
— Конан! — закричал Серзак.
Киммериец опомнился и устремился к скалам. Следовало приберечь любопытство для чего-нибудь более безопасного.
16
Вход в туннель находился на высоте не меньше ста локтей на склоне отвесной скалы. Звуки жуткого пиршества стихли. Птиц и их жертв уже было не различить в ночном свете. Луна равнодушно взирала с холодной высоты.
Вход был широким и представлял собой глубокую воронку, заполненную камнями, которая жерлом направлялась вниз. Заботливые строители туннеля оставили смоляные факелы. Серзак принялся рассуждать о своей правоте, относительно предположения об истинном происхождении туннеля, и пока Конан добывал огонь, не замолк ни на мгновение. Страх все еще не оставил сказителя. Он сквозил в каждой его фразе, наполнял дрожью самые невинные слова.
Успокоился Серзак только тогда, когда оказался в туннеле. Идти по нему было крайне неудобно — особенно Конану, которому приходилось постоянно пригибаться, как будто он приближался к трону небесного императора, а когда пришлось перейти со стоп на колени, то еще и больно.
Длилось это мучение недолго. Ход расширился и стал выше. Конану удалось выпрямиться в полный рост. Но радовался он тоже недолго. Ход снова понизился, киммериец согнулся и опять перешел на коленный способ передвижения. Так было и дальше. Строители пещерной системы то ли поленились, то ли у них недостало времени.
В одном из высоких гротов Конан заметил паутину. Нити были намного толще обычных и в них вместо мух трепетали лепестки серых цветов. Они шуршали, словно драгоценные листы верительных грамот. Когда
