не нарушать голосами тишину. Впрочем, это была не тишина, а нечто иное, чему не придумано название. Лес не молчал, он был полон звуков, которые, сливаясь, образовывали то явственно слышимое безмолвие, которое царит под куполами храмов. Даже далекий шум железнодорожного состава не нарушал эту благостную, патриархальную атмосферу. Он был такой же ее неотъемлемой частью, как стрекотание кузнечиков, щебет птиц и сонное урчание лягушек в поблескивающей среди зелени воде.
Мужчины остановились на краю косогора, круто спускающегося к реке. Место было знакомым, хотя в прошлый раз стартовали немного правее. Иван подбросил на спине рюкзак, проверяя, не колотят ли по ребрам острые грани кирпичей. Рюкзак Олега болтался на одном плече. Он лениво жевал травинку, улыбался и, казалось, блуждал мысленно где-то очень далеко отсюда.
– Готов? – спросил Иван.
– Погоди, – отмахнулся Олег. – Дай свежим воздухом подышать.
– Перед смертью не надышишься.
– Типун тебе на язык.
– С каких это пор ты суеверным стал?
– Я не суеверный, Ваня, я осторожный, – возразил Олег. – Береженого бог бережет.
– Ты, вместо того чтобы философствовать, лучше бы мешок нормально надел, – буркнул Иван.
– Мне и так хорошо.
Что ж, дело хозяйское. В предстоящем состязании строгих правил практически не существовало. Запрещалось лишь удерживать соперника захватом, пускать в ход кулаки, избавляться от груза и поворачивать обратно до пересечения условной линии. Это была верхняя кайма крутого обрыва на противоположном берегу. Добравшись туда, следовало вновь переплыть реку, подняться по косогору и добежать до машины. Отставшему предстояло добираться в город пешком. Мокрому, усталому, грязному. Право сесть за руль получал лишь победитель. Поблажки, фора и компромиссы исключались напрочь.
– Надышался? – нетерпеливо спросил Иван.
– Ага, – рассеянно ответил Олег. – Но теперь задумался.
– С тобой не соскучишься. И о чем же ты задумался?
– Об орлах об этих крымских…
– О каких еще орлах? – начал заводиться Иван.
– О «беркутовцах», – буркнул Олег. – Лучше бы Шарко какую-нибудь банду для охраны привлек. Или татарву местную.
– Ментов пожалел?
– Все ж таки не уркаганы.
– Но они сами сделали свой выбор, – сердито напомнил Иван. – Захотелось деньжат срубить без лишнего напряга. Что, не так? Не понимают, с кем дело имеют? Не унюхали, что от алмазов Шарко за версту криминалом разит? Они хозяина своего от кого защищают? – Иван сплюнул. – От налетчиков? От воров? Нет, Олежка. Они его в первую очередь от закона защищают. От того самого, которому вроде как служат. – Он выругался. Правоох-хранители х-хреновы! Ты, ежели вне закона решил существовать, сперва погоны спори, удостоверение сдай и оружие табельное. А то герои выискались! Ненавижу!
– Мы с тобой тоже не Деды Морозы с детского утренника, – тихо напомнил Олег.
– А у меня совесть чиста! – Иван ударил себя кулаком в грудь. – Я работяг не обворовываю, алмазы не тырю, за бугром виллы не скупаю. Да, работенка у нас не всегда чистая, согласен. Крови и грязи на руках хватает. Так ведь кровососов давить – не блюдечки цветочками разрисовывать. Главное, чтобы здесь не замараться. – Он снова стукнул себя в грудь. – Остальное отмоется.
– Где ж той воды набраться? – невесело усмехнулся Олег.
– А вон она, родимая, – сказал Иван, кивая на реку внизу. – Айда купаться. Хорош тоску нагонять. Без тебя тошно.
– Купаться так купаться.
– Тогда раз…
– Два…
– Три!
Одновременно сорвавшись с места, они устремились вниз.
3
Косогор был изрыт промоинами от дождевых ручьев, топорщился густыми кустами и травой, маскирующей бугры и впадины. Бежать приходилось не по прямой, а беспрестанно лавируя между деревьями, уворачиваясь от хлестких веток и острых сучьев. Однако скорость соперники развили такую, словно кросс проходил на ровной беговой дорожке, не таящей опасных ловушек.
С первых же секунд вперед вырвался более легкий Олег, сигающий через многочисленные препятствия, как олень. Несмотря на увеличивающуюся крутизну склона, ноги несли его все вперед и вперед, не зная устали. Риск оступиться или поскользнуться был велик, однако Олег и не думал притормаживать на опасных участках, стремясь сохранить между собой и Иваном приличную дистанцию. На то имелись причины. Во- первых, пловец Иван Долото был отменный: за несколько взмахов наверстает упущенное. Во-вторых, как это частенько случалось, пользовался он преимуществом в весе, норовя зацепить Олега плечом или вообще протаранить его всем корпусом. Неписаными правилами подобных марш-бросков это допускалось. Состязания велись не только в проворстве, выносливости и быстроте реакции. Нужно было также уметь постоять за себя. Наемники не были бы наемниками, если бы не имели в запасе всевозможных коварных приемов. Пускать их в ход было в порядке вещей, как и отражать неожиданные наскоки.
Первое столкновение произошло на подступах к реке, там, где склон порос лозой и орешником. Обминая заросли, Олег слегка сбился с темпа, тогда как Иван предпочел бежать напрямик, по-кабаньи ломясь сквозь кусты. Их пути-дорожки пересеклись у поваленного древесного ствола обхватом с добрую пивную бочку. Оба взмыли вверх чуть ли не впритирку друг к другу.
Оттолкнувшись от ковра из прелой листвы, Иван приготовился толкнуть Олега в момент приземления. Руки у него были свободны. Левая приподнялась, вытянувшись в сторону соперника. В следующую секунду Иван ощутил болезненный удар в бедро и запоздало сообразил, что Олег неспроста отказался привесить рюкзак на спину. Балласт из кирпичей превратился из обузы в орудие защиты и нападения. Получив толчок, Иван потерял равновесие и завершил прыжок сперва враскорячку, а потом и покатился кубарем.
Зрение не успевало фиксировать стремительно сменяющиеся картинки, на которых небо сменялось землей, листва – травой, а солнечные зайчики – темнотой, расцвеченной искрами. Селезенка не екала – попискивала резиновым мячиком, терзаемым разыгравшимся щенком. Во рту сделалось солоно от крови. Чудом не расшибив лоб и не свернув шею, Иван выкатился на берег, кое-как сориентировался в кружащемся пространстве и ухнул в реку, шипя яростней, чем раскаленное железо. Поднажать, догнать и отплатить той же монетой! Ох и нахлебается же сегодня Белан мутной речной водицы!
Тот успел просунуть руки в лямки рюкзака, но на это ушло время, и заплыв начался с десятисекундным отрывом. Оба шли мощным брассом, то погружаясь в воду с головой, то выныривая, чтобы глотнуть воздуха. Спортивные рекорды пловцы не били, поскольку каждый нес на себе пятнадцать килограммов дополнительного груза, однако скорость была набрана приличная.
Обнаружив, что соперник неумолимо настигает его, Олег нырнул и резко изменил курс, позволив течению снести себя правее. Если он надеялся перехитрить Ивана, то здорово просчитался. Тот тоже отдался течению и, фыркая, как разъяренный морж, очень скоро сократил разрыв до полуметра. Сколько Олег ни молотил ногами по воде, стремясь воспрепятствовать сближению, а неизбежное случилось. Набрав полную грудь воздуха, Иван выпрыгнул из воды и обрушился на соперника. Соблюдая договоренность, он не стал топить его или удерживать за одежду, но этого и не потребовалось. Атакованный Олег глотнул воды, сбился с ритма и забарахтался, теряя инерцию вместе с остатками сил. Пока он, плюясь и кашляя, уносимый рекой, удалялся все дальше и дальше, Иван нащупал ногами илистое дно и полез на берег, подминая камыши.
Предвкушение близкой победы, как это часто бывает, оказалось обманчивым. Обрыв, по которому предстояло вскарабкаться Ивану, был почти отвесным. Потоки воды, сбегающие с одежды, превращали глину в скользкое месиво. Вгоняя в нее руки и ноги, Иван упорно лез все выше и выше, но Олег тоже не терял времени даром.
Это был тот случай, о котором говорят: не было счастья, да несчастье помогло. Течение сослужило
