свое время.
Что это ее так несет? К чему такое красноречие? Дай Бог, чтобы он понял хоть одно слово из всего сказанного.
Человек оставался совершенно неподвижным, и только его вздымавшаяся мощная грудь указывала на то, что он жив.
Ариэл, не в силах оторвать восхищенного взгляда от этой крепкой, покрытой темными густыми волосами груди, облизала пересохшие губы.
— Правила хорошего тона, — начала она, — предполагают, что джентльмен встает, когда в комнату входит леди, и представляется ей, называя свой титул и имя. На первый раз я прощаю вас, так как понимаю, что ваши мысли заняты более важными проблемами.
Ее сарказм пропал даром — человек продолжал молчать.
— Однако полагаю, — продолжала Ариэл, — если принять во внимание тот факт, что я взяла на себя заботу принести вам чай, вы могли бы хотя бы повернуть голову и убедиться, кто с вами разговаривает.
К великому удивлению Ариэл, темная голова начала медленно к ней поворачиваться.
Он ее понимает, обрадовалась девушка.
Либо ее слова, либо бодрый голос — этого она понять пока не могла, — но что-то дошло до него, и он зашевелился.
Но радость сменилась страхом, когда он медленно спустил с кровати ноги и встал в полный рост. Она едва сдержалась, чтобы не убежать. Однако мужчина не сделал ни малейшей попытки приблизиться, и она осталась стоять, помня при этом, что совершенно с ним одна.
Его взгляд встретился с взглядом Ариэл, и она вдруг обнаружила, что совсем не боится. Наоборот, его присутствие приятно волновало. Он был самым прекрасным мужчиной из всех, кого она встречала раньше. Никогда раньше ей бы и в голову не пришло употребить эпитет
Лицо молодого человека было таким же прекрасным, как и тело. Высокие скулы, классическая квадратная челюсть, поросшая темной короткой бородкой, пухлые красиво очерченные губы, которые еще более подчеркивали красоту лица. Длинные волосы цвета воронова крыла ниспадали до самых плеч, и их крутые локоны прикрывали лоб, оттеняя глубоко сидящие миндалевидные глаза необычайного цвета — карие с золотой искоркой, они наводили на мысль о солнечном луче, играющем на меди предмета старины. Тигровые глаза. И тут же перед ее мысленным взором возник поделочный камень того же названия — такой же глубокий, таинственный и сверкающий. В этих удивительных глазах, в упор смотрящих на нее, нет ни теплоты; ни холода, ни дружелюбия, ни враждебности. Они непроницаемы. Она видела: стоящий перед ней мужчина далеко не дурак, и, хотя глаза не позволяли проникнуть в его внутренний мир, совершенно очевидно, что за высоким лбом скрываются острый ум и способность ясно и трезво мыслить. Ариэл внезапно почувствовала, что маркиз так же внимательно рассматривает ее. Она распрямилась и пригладила свои светло-каштановые волосы.
Боже, ну почему бы ей не причесаться сегодня потщательнее и не надеть более новое и подходящее по цвету платье? Ариэл постаралась отогнать эти мысли, напомнив себе, что у нее нет нового платья, а серый цвет самый практичный в носке. Да и вообще ей нет никакого дела до того, что думает о ее внешности стоящий перед ней мужчина.
Он тряхнул головой, отбрасывая со лба волосы, и взору Ариэл предстал двухдюймовый шрам на нем. Этот физический недостаток, способный испортить наружность любого другого мужчины, только еще больше подчеркивал его мужественную красоту. Ариэл заметила и множество других небольших отметин и шрамов, покрывавших его тело, — следов, как решила она про себя, полной опасности жизни, которая так сильно отличалась от ее собственной. Со смешанным чувством любопытства и зависти Ариэл снова посмотрела ему в глаза и заметила тень подозрительности в его прямом взгляде.
— Простите меня, — прошептала она, — я учу вас хорошим манерам и совсем забыла про свои собственные. Мне нужно было бы поблагодарить вас, — добавила Ариэл, намекая, что он все-таки поднялся и слушал ее. — Налить вам чаю? — спросила она, поведя рукой в сторону стоявшего на столике подноса.
Молчание.
— Правильный ответ на мой вопрос — да, пожалуйста, — а в случае, если вы хорошо знакомы с дамой, предлагающей вам чай, допускается — да, конечно.
Спонтанный урок сопровождался красноречивыми жестами, но взгляд его немигающих глаз оставался спокойным и равнодушным. С таким же успехом она могла бы учить хорошим манерам и каменное изваяние.
Продолжая выполнять возложенную на нее задачу, Ариэл взяла чайник и разлила горячий напиток по двум чашкам. Вместо того чтобы следить за ее движениями, как того ожидала Ариэл, маркиз не спускал неподвижного взгляда с ее лица. И это было странно, так как Ариэл была абсолютно уверена, что даже на судне капитана Беннета ему не подавали хорошо сервированный чай.
— Сливки и сахар? — спросила она с кроткой улыбкой. Молчание.
Улыбка исчезла с лица Ариэл.
— Понимаю, вы сильная молчаливая натура. В таком случае мне придется сделать вам такой же чай, как и у меня. Одна ложечка сахара, — говорила Ариэл, насыпая в чашку сахар, — немного сливок для цвета. Должна вам сказать, что многие джентльмены предпочитают черный чай. Возможно, и вам он покажется более вкусным. Время покажет, как любит говорить мой отец. — Ариэл осторожно взяла чашку с блюдцем и протянула маркизу: — Ваш чай, милорд.
Он продолжал смотреть ей в глаза, затем на секунду перевел взгляд на чашку с чаем и снова с безразличным видом уставился на нее.
Ариэл вздохнула и на шаг приблизилась к нему.
— Попробуйте его хотя бы из вежливости, — настаивала она. — Если вы собираетесь жить в Англии, то вам придется полюбить чай или хотя бы делать вид, что он вам нравится. В нашей стране пить чай чуть ли не закон.
Ариэл готова была поклясться, что ее последнее замечание что-то пробудило в его душе. Его нижняя губа шевельнулась, словно он силился что- то проговорить, но не мог.
— Возьмите, — сказала она, перекладывая чашку с блюдцем из правой руки в левую, с тем чтобы правой взять его за руку, так как обе его руки безжизненно свисали вдоль тела. — Если вас смущает блюдце, то не берите его. На первый раз вы можете взять только чашку, но потом вам придется научиться пользоваться и блюдцем. Оно необходимо, чтобы задерживать капли, которые могут упасть на скатерть или ковер.
Ариэл посмотрела на непокрытый стол и голый пол.
— Речь идет не об этой комнате, — добавила она. — Правила хорошего тона диктуют, чтобы стол был покрыт скатертью, а пол застелен ковром. Боюсь, что в этих правилах много всяких глупостей и бесполезных вещей, но вам придется научиться выполнять их, милорд. — Ариэл вздохнула и печально улыбнулась. — Уверю вас, это очень нелегкая задача.
Ариэл взяла его за руку, и в тот же момент его пальцы как тиски сжали ее ладонь. От неожиданности девушка вздрогнула. Пол стал медленно уплывать из-под ног. Но может, это ей только показалось. Иначе чем объяснить, что она чуть не потеряла равновесие? Однако все продолжало вертеться у нее перед глазами. Ее бросало то в жар, то в холод, а внутри было такое ощущение, как будто бы там лопнула набитая перьями подушка. Она посмотрела на него, но взгляд его карих завораживающих глаз выражал… пустоту.
Либо лорд Сейдж был большим мастером самоконтроля, либо его прикосновение к ее руке не вызвало у него такую же бурю чувств, как у нее.
Громкий звон чашки с блюдцем, которые она продолжала держать в левой руке, привел Ариэл в чувство. В любую секунду чай, который переливался через края чашки, мог запачкать ее новые белые перчатки. Ариэл глубоко вздохнула и приказала себе перестать вести себя как последняя дурочка. Распрямившись в полный рост — пять футов и шесть дюймов, что считалось хорошим ростом для женщины, — но будучи почти на восемь дюймов ниже маркиза, она посмотрела на его широкую волосатую грудь и, подняв его руку на уровень своей, всунула в нее чашку с блюдцем.
Он по-прежнему оставался неподвижным, но сейчас по крайней мере держал в руке чашку с блюдцем, а не ее руку. Ариэл внимательно посмотрела на свою работу и пришла к выводу, что фамильный фарфор Каслтонов в его руке в большей безопасности, чем в ее. У него он хотя бы не дребезжал.
Теперь она могла налить чаю и себе. Крепко зажав в левой руке блюдце с чашкой, правой она аккуратно налила чай.
— Поднимать чашку вы должны при помощи указательного и большого пальцев.
Ариэл говорила медленно, четко выговаривая каждое слово, словно разговаривала с глухим, который только по движению губ мог понять, что она говорит. Внезапно ей пришло на ум, что он может быть действительно глухим. Тогда все гораздо проще, и ей не придется учить его английскому языку. Или, что будет гораздо лучше, она вообще откажется учить его, как бы ее ни упрашивал Каслтон.
Ариэл продолжала говорить медленно, с расстановкой, жестами иллюстрируя каждое слово, и наконец отпила маленький глоточек горячего чая.
— Теперь попробуйте вы, — сказала она, ставя на блюдце свою чашку.
Ариэл охватила радость, когда его руки пришли в движение. Однако он не стал отделять чашку от блюдца. Держа их вместе, как голодный человек держит миску с супом, поднес к губам, низко склонив при этом голову. Когда чашка и губы встретились, он быстро втянул в себя все содержимое и, подняв голову, опять уставился на нее немигающим взглядом.
— Для первого раза великолепно, — заключила Ариэл, удивляясь в душе,
