Записки о русской литературе

общения с народом есть уважение и любовь к тому, что народ всею целостию своей любит и уважает более и выше всего что есть в мире, – то есть своего бога и свою веру.

Эта новогрядущая интеллигенция русская, кажется, именно теперь начинает подымать голову. Именно, кажется, теперь она потребовалась к общему делу, и она это начинает и сама сознавать.

Здесь, за то, что я проповедую бога и народность, из всех сил стараются стереть меня с лица земли. За ту главу «Карамазовых» (о галлюцинации), которою Вы, врач, так довольны, меня пробовали уже было обозвать ретроградом и изувером, дописавшимся «до чертиков». Они наивно воображают, что все так и воскликнут: «Как? Достоевский про чертей стал писать? Ах, какой он пошляк, ах, как он неразвит!» Но, кажется, им не удалось! Вас, особенно как врача, благодарю за сообщение Ваше о верности изображенной мною психической болезни этого человека. Мнение эксперта меня поддержит, и согласитесь, что другой этот человек (Ив. Карамазов), при данных обстоятельствах, никакой иной галлюцинации не мог видеть, кроме этой. Я эту главу хочу впоследствии, в будущем «Дневнике» разъяснить сам критически. <…>

Н. А

Петербург, 19 декабря 1880.

<…> Каких лет Ваш сын – этого Вы не обозначаете. Скажу лишь вообще: берите и давайте лишь то, что производит прекрасное впечатление и родит высокие мысли. Если ему минуло шестнадцать лет, то пусть прочтет Жуковского, Пушкина, Лермонтова; если он любит поэзию, пусть читает Шиллера, Гете, Шекспира в переводах и в изданиях Гербеля. Тургенева, Островского, Льва Толстого пусть читает непременно, особенно Льва Толстого. (Гоголя, без сомнения, надо дать всего.) Одним словом, все русское классическое. Весьма хорошо, если б он полюбил историю. Пусть читает Соловьева, всемирную историю Шлоссера, отдельные исторические сочинения вроде «Завоевания Мексики, Перу» Прескотта. Наконец, пусть читает Вальтер Скотта и Диккенса в переводах, хотя эти переводы очень трудно достать. Ну вот я Вам написал уже слишком довольно номеров. Если б прочел все это внимательно и охотно, был бы уж и с этими средствами литературно образованным человеком. Если хотите, то можете дать и Белинского. Но других критиков повремените. Если ему менее 16 лет, то дайте эти же самые книги с выбором, руководясь в выборе лишь вопросом: поймет он или не поймет. Что поймет, то и давайте. Диккенса и Вальтер Скотта можно давать уже 13-летним детям.

Над всем, конечно, Евангелие, Новый завет в переводе. Если же может читать и в оригинале (то есть на церковнославянском), то всего бы лучше.

,

Примечания

1

почетном легионе (франц.).

2

Доктор Панглос – смешной философ в одной сказке Вольтера, доказывающий, что все на свете происходит к лучшему.

3

Мне рассказывали достоверно о существовании в Париже таких литераторов, которые не знают Барбье. Не то что не читали, а даже имени-то не знают. Где ж им после этого знать Шиллера?

4

Подчеркнуто у автора.

5

«Коварство и любовь» (нем.).

6

передовиц московских (франц.).

7

Безобразное – тоже прекрасное (франц.).

8

«Собор Парижской Богоматери» (франц.).

9

«Отверженные» (франц.).

10

чистая доска (лат.).

11

Но я – другое дело (франц.).

12

русский дворянин и гражданин мира (франц.).

13

«Жизнь Иисуса» (франц.).

14

Клевещите, всегда что-нибудь да останется (франц.).

15

в высших сферах (франц.).

16

Стих, кажется, графа Хвостова. Я помню даже четверостишие, в котором поэт перечисляет все народы Европы:

17

Немецкому поэту Шиллеру, другу человечества (франц.).

18

Убирайся прочь, а я займу твое место (франц.).

19

также (франц.).

20

Официант, бифштекс с картофелем! (франц.)

21

«Гузла» (франц.).

22

сенатор (франц.).

23

дитя мое (франц.).

24

Уголок страницы срезан. – Ред.

25

Виктор Гюго (франц.)

26

«Отверженных» (франц.).

27

Далее письма печатаются по изд.: Достоевский. Письма. – М. – Л. Гослитиздат, 1928–1959 гг., т. IV.