— Прочти, — распорядился он. Горфаль взял пергамент в руки и, увидев знакомые идеограммы Золотой империи, слегка приподнял бровь. С минуту он молча читал, после чего перевернул свиток, чтобы детально исследовать печать на обороте.
— Ты слывешь человеком, который разбирается в делах Империи, — сказал патриций. — Можешь ли ты объяснить вот это?
— Познание Империи заключается не столько в том, чтобы отмечать отдельные события, сколько в том, чтобы изучать определенный склад ума, — ответил старый дипломат. — Это послание любопытно, да, но ничего удивительного в нем нет.
— Сегодня утром император
— Нет. Император — всего лишь ребенок. Он.., идеалист. Энтузиаст. Народ его обожествляет. В то время как второе письмо исходит, если я не ошибаюсь, от Девяти Вращающихся Зеркал, то есть от великого визиря. Он уже стар и за свою жизнь успел послужить нескольким императорам. Для него они необходимая, но подчас утомительная составляющая успешного управления Империей. Он терпеть не может, когда что-то или кто-то выходит у него из-под контроля. Империя была построена именно для того, чтобы каждый знал свое место. Такова его точка зрения.
— Я, кажется, начинаю понимать… — протянул патриций.
— Вот именно. — Горфаль улыбнулся себе в бороду. — Этот турист забыл свое место. Я абсолютно уверен, что, выразив согласие с пожеланиями своего господина, Девять Вращающихся Зеркал тут же предпримет меры, имеющие целью не допустить, чтобы этот вот путешественник вернулся домой, привезя с собой заразу недовольства. Империя предпочитает, чтобы люди оставались там, куда она их определила. Так что лучше будет, если этот Двацветок навеки исчезнет в варварских землях. То есть здесь, хозяин.
— И что ты посоветуешь? — спросил патриций.
Горфаль пожал плечами.
— Ничего не предпринимать. Наверняка все уладится само собой. Тем не менее, — он задумчиво почесал ухо, — может, Гильдия Наемных Убийц?..
— Ах да, — вспомнил патриций. — Гильдия Наемных Убийц. Кто у них сейчас президент?
— Злорф Мягкоступ, хозяин.
— Поговори с ним, хорошо?
— Слушаюсь, хозяин.
Патриций кивнул. Так будет значительно легче. Он разделял мнение Девяти Вращающихся Зеркал — жизнь и так достаточно сложна. Людям следует оставаться там, куда их определили.
* * *
Сияющие созвездия проливали свет на Плоский мир. Один за другим торговцы закрывали ставнями окна своих лавок. Один за другим карманники, воры, джентльмены удачи, потаскушки, фокусники, рецидивисты и домушники просыпались и садились завтракать. Волшебники отправлялись по своим многомерным делам. Этой ночью должно было случиться слияние двух могущественных планет, и воздух над Кварталом Волшебников уже дрожал от заранее наложенных заклинаний.
— Послушай, — сказал Ринсвинд. — Так у нас ничего не выйдет.
Он медленно двинулся в сторону. Сундук, как верный пес, последовал за ним, угрожающе приоткрыв крышку. Ринсвинд поразмыслил над возможностью прыгнуть вперед и попытаться сделать ноги. Крышка предвкушающе причмокнула.
В любом случае, сказал себе Ринсвинд, ощущая, как сердце проваливается в пятки, проклятая штуковина сразу бросится в погоню. Упрямство из нее так и прет. У волшебника появилось нехорошее предчувствие, что, даже если ему удастся спереть какую-нибудь лошадь, Сундук все равно будет преследовать его. Бесконечно. Неторопливо. Переплывая реки и океаны. Понемногу нагоняя его — ведь Ринсвинду придется когда-то спать. А потом, в один прекрасный день, в каком-нибудь экзотическом городе и много лет спустя, он услышит за своей спиной топоток сотен маленьких ножек. Все ближе, ближе…
— Ну что ты ко мне прицепился? — простонал он. — Я-то тут при чем? Я ж его не похищал!
Сундук немного продвинулся вперед. Пятки Ринсвинда и реку разделяла узенькая полоска скользкого причала. Мгновенная вспышка озарения подсказала волшебнику, что этот ящик плавает быстрее, чем он. Ринсвинд попытался не думать о том, каково будет утонуть в Анке.
— Лично мне кажется, что он не отцепится, — непринужденно заметил тонкий голосок.
Ринсвинд опустил взгляд на иконограф, по-прежнему висящий у него на шее. Дверца была открыта. Гомункулус, прислонившись к косяку, покуривал трубку и явно развлекался, наблюдая за происходящим.
— По крайней мере, я прихвачу тебя с собой, — скрипнув зубами, пообещал Ринсвинд. Крошка-демон вынул трубку изо рта.
— Что ты сказал? — переспросил он.
— Я сказал, что прихвачу тебя с собой, тысяча чертей!
— Да на здоровье. — Демон многозначительно постучал по стенке коробки. — Посмотрим, кто утонет первым.
Сундук зевнул и продвинулся вперед на долю дюйма.
— Ну ладно, ладно, — раздраженно бросил Ринсвинд. — Только тебе придется дать мне время на раздумья.
Сундук медленно отступил. Ринсвинд бочком переместился на относительно безопасное место и уселся наземь, прислонившись спиной к стене. За рекой светились огни города Анка.
— Ты же волшебник, — сказал чертик-живописец. — Ты наверняка придумаешь, как найти его.
— Боюсь, волшебник из меня аховый.
— Ты можешь неожиданно наброситься на похитителей и превратить их в червей, — ободряюще добавил чертик, никак не отреагировав на последнее заявление Ринсвинда.
— Нет. Превращение-В-Животных — это заклятие восьмого уровня. А я даже не закончил учебу. Я знаю только одно заклинание.
— Ну что ж, этого хватит.
— Сомневаюсь, — безнадежно возразил Ринсвинд.
— Почему? Что оно делает?
— Не могу сказать. Даже не хочу говорить об этом. Но если честно, — он вздохнул, — от заклинаний мало толку. Нужно три месяца, чтобы запомнить простейшее из них, а только ты его используешь, как оно — пшик! — и исчезло. Это самое дурацкое в магии. Ты тратишь двадцать лет на то, чтобы выучить заклинание и вызвать себе в спальню обнаженных девственниц, но к тому времени ты насквозь пропитываешься ртутными парами, а твои глаза перестают видеть, испорченные чтением старых гримуаров. Ты даже вспомнить не сможешь, зачем тебе эти девственницы понадобились.
— Мне никогда не приходило в голову взглянуть на магию с этой стороны, — признался чертик.
— Послушай-ка… Это все неправильно. Когда Двацветок сказал, что у них в Империи магия лучше, я подумал.., подумал…
Дух выжидающе смотрел на него. Ринсвинд мысленно выругался.
— Ну, если тебе обязательно нужно знать, я подумал, что на самом деле он имел в виду не магию. Не магию как таковую.
— А что еще он мог иметь в виду? Ринсвинд почувствовал себя по-настоящему несчастным.
— Не знаю, — признался он. — Наверное, их магия лучше нашей. И в ней есть какой-то смысл. К примеру, они, должно быть, легко могут обуздать молнию.
Дух посмотрел на Ринсвинда добрым, но жалостливым взглядом.
— Молнии — это копья, которыми сражаются друг с другом громовые великаны, — мягко напомнил он. — Установленный метеорологический факт. Их невозможно обуздать или запрячь.
— Знаю, — удрученно отозвался Ринсвинд. — Тут, конечно, мой пример подкачал.
Дух кивнул и исчез в глубине иконографа. Пару минут спустя Ринсвинд почуял запах жарящегося бекона. Волшебник сначала терпел, а потом, когда его желудок напрочь отказался выносить эту муку, постучал по стенке коробки. Дух немедленно высунул голову.
