— Ты о чем? — встревоженно покосился на него Майк.
— Я о Мэлли. Ты же втрескался в нее по самые уши, дружище. Только не говори мне, что тебя интересует, какой салат она берет в столовой, и потому ты на нее так пялишься. Хотя вкус у нее отличный. Мэлли всегда выбирает морковку с оливковым маслом, а в моркови полно витамина «А», который в сочетании с маслом…
— Джейк прав, ты неисправим, Фредди, — перебил друга Майк и уставился в свою тарелку. — Может, Мэлли Нэшвуд и нравится морковка с маслом, но это не значит, что ей нравлюсь я. Похоже, Джейк куда больше ее интересует. Ладно, давай не будем о Мэлли. Хватит и того, что мой отец подложил мне такую свинью…
— Слушай, Майк, я все-таки не понимаю: чего ты так паришься из-за своего отца? По-моему, у тебя отличный папа. Он единственный в семье, кто к тебе не цепляется. И вы с ним всегда ладили.
— Чувствую себя уродом хуже Джейка, — мрачно отозвался Майк и отодвинул коробку с сандвичем, к которому так и не притронулся. — Конечно, папа клевый. Конечно, я считаю его лучшим. Но дома. Понимаешь, Фредди? Дома, а не в школе, где у него уже репутация странного типа…
Фредди кивнул. Школьная репутация — дело сложное. Она зарабатывается годами и теряется за один день. А взрослые, увы, этого не понимают. Правда, папа Майка, мистер Миндселла, всегда казался Фредди тем взрослым, которые хорошо чувствуют такие тонкости.
— Видно, у него были серьезные причины, чтобы пойти в твою школу.
— Да, — кивнул Майк. — Папу уволили с работы из-за какого-то кретина, который сцепился с ним в магазине. Ну, естественно, мать устроила отцу полный разнос. А я сделал глупость и ляпнул, что старый Патрик в больнице, а наш Миллиган не сможет заменить его полностью. Папа не очень-то хотел идти в школу, но мать так вцепилась в эту идею, что ему пришлось.
— А почему он так не хотел работать в школе? Ведь он же у тебя учитель?
— Не знаю, — пожал плечами Майк. — Предки мне не рассказывали. Я только слышал, что вышла какая-то история, из-за которой папа ушел из школы. Что-то случилось, и вроде как не по его вине. Но он почему-то ушел. Хотя, ты знаешь, какой он у меня странный, — вздохнул Майк. — И вот этот любитель шоколадных конфет и старых костюмов в моей школе. У меня тоже репутация чудака, но чудак чудаку рознь. Над такими чудаками, как мой отец, смеются и потешаются. Таких, как я, просто недолюбливают и остерегаются.
— Да уж, скверные дела, — согласился Фредди, надкусив кукурузный початок. — Раз такое дело, нам лучше отказаться от проекта «Наука и сверхъестественное».
— С ума сошел?! — округлил глаза Майк. — Неделя подготовки прахом?!
— Ш-ш, — зашипел на него Фредди, увидев, что за соседними столиками притихли и не без любопытства уставились на разошедшегося Майка. — Хочешь, чтобы все об этом узнали?
— Узнают, всему свое время, — заговорщически шепнул другу Майк. — А насчет отца не парься. Мы с ним заключили пакт о невмешательстве.
— Чего?! — оторопел Фредди и положил в тарелку обглоданный початок.
— Это значит, что он не вмешивается в мои дела, а я говорю всем интересующимся, что Дюк Миндселла мой дядя. К счастью, у нас литературу ведет Миллиган, так что мы с отцом можем позволить себе держаться друг от друга на безопасном расстоянии. Тут Лин, конечно, повезло меньше, но она у нас такая благовоспитанная девочка, что у нее-то точно не будет никаких проблем.
— И что же, она тоже будет говорить всем, что ваш папа — это ваш дядя?
— Если я был не в восторге от папиной идеи, то Лин вообще была в ярости, — с грустной улыбкой ответил Майк. — Она не очень-то относится к отцу в последнее время. Так что Лин только поддержала меня с историей про дядю.
— Ладно, если ты так уверен… — с сомнением произнес Фредди. — Мой отец в жизни не стал бы заключать со мной какие-то там пакты. Я бы повесился, если бы он пришел к нам в школу.
— К счастью, эта болезнь не заразна, — вяло улыбнулся Майк и снова покосился в сторону столика, за которым мило болтали Джейк и Мэлли Нэшвуд.
Девочке и ее соседкам, по всей видимости, было очень приятно в компании Джейка. На пустых хохотушек — соседок Мэлли — Майку было совершенно наплевать. А вот милая улыбка, которая не сходила с ее лица и была адресована не ему, а Джейку, просто выводила его из себя.
— Ну когда же ты наконец доешь? — раздраженно спросил Майк у друга. — Хочется поскорее свалить отсюда. Сегодня здесь мерзко, как никогда.
Учитель, которого взяли на замену старого Патрика — так дети прозвали мистера Паттери, семидесятилетнего подслеповатого преподавателя литературы, — с самого начала показался школьникам довольно странным.
Дюк Миндселла — к нему быстро прилепилось прозвище «Дядя» или «Дядюшка Дюк» — пришел в «Петер-линк скул» в длинном черном плаще, заляпанном снизу пятнами засохшей грязи. В руках он держал старенький зонт, больше напоминавший трость или клюку, уже порядочно послужившую хозяину. Под плащом скрывался старомодный костюм, позволивший школьникам вынести окончательный вердикт: новый учитель с непростительной небрежностью относится к одежде. Образ странного типа завершали громоздкие очки и неухоженная челка, которую обладатель зачем-то разделил на две части, отчего его крупное лицо с носом, тонким у переносицы и солидно утолщавшимся к кончику, выглядело еще массивнее.
Единственным, что не вызывало пересудов в облике нового учителя, были его глаза. Голубые, глубокие и ясные, они смотрели на окружающий мир с какой-то детской чистотой. И эти глаза не только привлекали внимание, но вполне могли удержать его.
Мнения о Миндселле очень скоро разделились. Кто-то посчитал его занудой и психом, а кому-то после скучных проповедей старого Патрика его уроки показались глотком свежего воздуха. Он говорил неспешно и с вдохновением. Морщился, когда понимал, что в задних рядах кто-то пытается перешептываться и перебрасываться записками. Он пытался понять, с кем имеет дело, и поговорить с каждым.
Старый Патрик, для которого все школьники были одним размытым лицом, никогда не позволял себе опускаться до таких глупостей, как диалог с учениками. Эта неожиданная перемена кого-то пугала, а кого-то заставляла надеяться на то, что старый Патрик нескоро займет свое место.
К странной фигуре Дяди Дюка очень скоро прилип шлейф из сплетен и слухов.
Кто-то говорил, что он долгое время не учительствовал из-за жуткой истории, которая вышла с ним в другой школе. Кто-то рассказывал, что на переменах Дядюшка Дюк вытаскивает из своего потертого портфеля конфеты и съедает их по нескольку штук сразу. Кто-то болтал, что он приходится родственником одной из своих учениц и ученику из младших классов средней школы. А кто-то судачил о том, что до своего прихода в «Петер-линк» Дюк Миндселла торговал не то парфюмерией, не то косметикой — короче говоря, занимался совсем не мужской работой.
Да, Дядюшка Дюк оказался воистину странным типом. И чутье подсказывало школьникам, что и здесь он обязательно выкинет что-нибудь странное и нелепое. Потому что с такими типами по-другому не бывает.
— Мистер Миндселла, я могу задать вам вопрос? — донесся до Дюка тоненький девичий голосок.
Дюк отвлекся от своих мыслей и вернулся в кабинет, увешанный громоздкими портретами классиков. Урок уже закончился. Ученики разошлись, на полу валялось несколько смятых листков: кто-то промахнулся мимо мусорного ведра и ненужные теперь контрольные валялись прямо на полу.
Перед Дюком стояла его ученица, одна из немногих, кому понравились его уроки и нелепые попытки вступить в диалог с учениками, в большинстве своем совершенно не понимавшими, чего от них хочет этот упрямый чудак в больших очках.
— Конечно, можете, Мэлани, — улыбнулся девочке Дюк.
— Вопрос не по теме урока, — поспешила уточнить девочка и посмотрела на него так, словно испугалась, что он после этого равнодушно зевнет, посмотрит на часы и вежливо намекнет, что у него нет времени на всякие глупости.
— Главное, чтобы я знал на него ответ, — ободряюще подмигнул ей Дюк.
