сёгунского правительства. Но надо признать, что его честолюбие шло от любви к Отечеству и справедливого недовольства положением страны…
Как бы то ни было, теперь именно он, Нариаки, получал возможность взять в свои руки управление японским государством.
– А сэйсю – острая штучка, – оценил даймё действия Абэ Масахиро, правителя Исэ[15].
Выходит, Нариаки плохо знал 29-летнего Абэ, владельца замка Фукуяма в земле Бинго, человека, о котором говорили, что он «награжден умом и провинцией Исэ». Для Рэцуко стало полной неожиданностью, что молодой глава кабинета столь тонким способом протянул ему руку.
Ответ Нариаки, переданный через главного вассала самурайского дома, был короток:
– Согласен!
– Что и требовалось! – Масахиро был очень доволен тем, что ему удалось достичь своих политических целей. При этом он совершенно не представлял, кто такой этот Ситиромаро; он только знал, что Нариаки из Мито возлагает на сына очень большие, доходящие до смешного надежды.
Так что, наверное, можно сказать, что именно ожидания Нариаки породили те слухи, которые, в свою очередь, сделали из Ёсинобу человека невиданной дотоле судьбы.
Глава II
Между тем одиннадцатилетнего Ёсинобу все это, естественно, совершенно не волновало. Получив из Эдо приказ отца спешно выехать в сёгунскую столицу, он покинул замок Мито. Было уже начало осени – шел седьмой лунный месяц.
Ехали верхом. В пути Ёсинобу сопровождали тринадцать самураев во главе с его наставником Иноуэ Дзиндзабуро.
Через три дня процессия въехала в усадьбу клана Мито в Эдо.
Утром первого дня восьмого лунного месяца члены совета старейшин Абэ Масахиро и Тода Тадамаса (глава клана Уцуномия) прибыли в качестве посланников сёгуна в резиденцию Нариаки и формально передали ему указ правителя. Указ гласил: «Прикажите направить наследника в дом Хитоцубаси».
Феодалы Хитоцубаси, получавшие годовое жалованье в 100 тысяч коку [16] риса, не были столь независимы, как даймё «трех знатных домов». Строго говоря, дом Хитоцубаси вообще не являлся самурайским кланом, поскольку у него в подчинении не было своих вассалов, если не считать нескольких личных слуг.
«Три благородных дома» – Хитоцубаси, Симидзу, Таясу – по закону принадлежали к сёгунскому семейству. И они сами, и их немногочисленные слуги считались подчиненными непосредственно сёгуну, что выделяло их из массы остальных самурайских домов.
Система «трех благородных домов» сформировалась во времена восьмого сёгуна Токугава Ёсимунэ[17] и имела своей целью создать, так сказать, запас сёгунской крови. Долг этих семей состоял лишь в том, чтобы поддерживать жизненные силы обитателей сёгунского дома. Других обязанностей у них не было.
Итак, Ёсинобу вошел в дом Хитоцубаси…
– А не слишком ли разбавлена кровь у молодого господина из Мито? – сразу зашептались придворные дамы и члены кабинета. Конечно, и дом Кисю, и дом Овари уже много раз «посылали свою кровь» в дом сёгуна, и теперь это могло бы его ослабить, так что с точки зрения генеалогии здесь все было в порядке, но все же брать ребенка из Мито – такого отродясь не бывало…
Клан Мито основал Ёрифуса, одиннадцатый сын Токугава Иэясу. С тех пор Мито не вступал в родственные связи с сёгунской фамилией, и хотя считался одним из «трех знатных домов», но по крови был связан с Токугава только через основателя сёгуната Иэясу, который жил более двухсот лет тому назад. Поэтому то обстоятельство, что Ёсинобу, самый младший отпрыск этой ветви, мог войти в сёгунский дом, было для тогдашнего общества поистине удивительным событием.
Тем не менее сёгун Иэёси был необычайно доволен. Жена Иэёси тоже происходила из киотосской семьи принца императорской крови Арисугава и приходилась родной сестрой матери Ёсинобу. Таким образом, через супругу сёгуна Ёсинобу доводился Иэёси племянником. А поскольку Иэёси обожал свою жену, то, еще не видя Ёсинобу, он крепко полюбил мальчика:
– Говорят, наш племянник – большая умница!
(И, надо сказать, что даже такие мелочи не могли укрыться от проницательного ока опытного царедворца Абэ Масахиро.)
А уж увидав Ёсинобу воочию, Иэёси был буквально очарован бойким мальчуганом:
– Гёбукё, пора за уроки! – с улыбкой говорил он, называя мальчика официальным, передававшимся по наследству титулом главы дома Хитоцубаси.
Прежний глава дома, малолетний Масамару, заболел и умер незадолго до того, как Ёсинобу вошел в семью Хитоцубаси. Так что вырастить ребенка в благородной семье в те времена было действительно непросто. Впрочем, и сам сёгун Иэёси был у своего отца Иэнари[18] вторым сыном: его брат Такэтиё умер молодым, оставив Иэёси наследником дома. Говорят, что Такэтиё был тихим мальчиком, ни на кого не державшим зла.
Возвращаясь к господину из Мито – Нариаки, надо заметить, что хатамото [19] не были к нему столь близки и дружелюбны, как к семьям Овари и Кисю. И если к последним они относились весьма тепло, как к кровным родственникам, то к Мито питали либо отчужденность, либо прямую враждебность. Причины этого крылись, прежде всего, в том, что в жилах обитателей дома Мито кровь Токугава Иэясу была основательно разбавлена. Немалую роль играло и то обстоятельство, что со времен второго главы дома, Мито Комон, или Мито Мицукуни, этот клан всегда был центром идеологии «почитания императора»…
На протяжении всей своей долгой истории дом Мито тратил большие средства, собирая у себя ученых, оппозиционных сёгунской власти, которые год за годом трудились над составлением «Истории Великой Японии»[20]. Лейтмотивом «Истории» стал лозунг «Почитайте императора, презирайте узурпаторов»; в ней с почтением говорилось об императорском дворе в Киото и с
