Каждый раз пол-литра ставит, — старик вдруг замахал руками и затараторил, — но я на работе не пью, вы не подумайте чего лишнего, Анна Петровна.
— И часто он захаживает сюда, — поинтересовалась я, — а самое главное — зачем захаживает?
Старикан вздохнул глубоко, шумно выдохнул, почесал правую ладонь левой.
— Бывает, не сказать чтобы часто, но бывает. Вот последний раз позавчера, до этого… — старик назвал все дни, когда Зацепин должен был находиться в командировке: день до покушения на Лагутину, и тот самый день, когда он названивал Бадаеву, и день совершения сделки. — А захаживает потому, что машину на заднем дворе оставляет, я за ней присматриваю.
Мне из окна каморки сторожевой всю служебную стоянку видно. Потом поворачивает вот за тот угол, — и Александр Егорович указал пальцем туда, куда направлялся каждый раз Зацепин, — там лестница вверх идет, площадка небольшая и дверь, но он ее на ключ запирает.
— Спасибо огромное, Александр Егорович, — поблагодарили мы его одновременно, а я обратилась с просьбой:
— Не могли бы вы одолжить на некоторое время гвоздодер или что-то в этом роде?
— Да, пожалуйста, только зачем?
— После все объясним, — успокоила я его.
Немного помучившись, с помощью гвоздодера я взломала замок и толкнула дверь. Она со скрипом послушно отворилась внутрь. В крохотной комнатушке располагался весь набор начинающего спецагента, — одним словом, профессиональное подслушивающее оборудование. По-видимому, «жучками» напичкан весь торговый центр. Парень страдает манией преследования, что ли? В противоположной стене еще одна дверь — незаперта и поэтому поддалась легко. Все как в старые недобрые времена.
Тщательно замаскированный вход в кабинет управляющего, мастерски отделанный под панель на стене, какой изобретательный наш малыш.
— Что будем делать? — спросила Лагутина, осматривая потайную дверь.
— Время позднее, в этой каморке и расположимся на ночлег. Будем играть в шпионов, — пошутила я, а затем добавила:
— Вот только Александра Егоровича придется убрать, лишний свидетель, — посмотрела на свою старшую подругу, она застыла в недоумении, но я ее успокоила:
— Шучу, расслабьтесь, Анна Петровна, просто предупредите его о том, чтобы он ни в коем случае не говорил Зацепину о нашем появлении, сделаем ему сюрприз.
Анна Петровна покачала головой и поспешила выполнить мое поручение. Как я успела заметить, рядовой Лагутина знает свое дело и с боевыми заданиями справляется блестяще. Это я неуместно и не смешно пошутила.
Стихийный митинг в Заводском районе — именно там располагались все самые крупные и самые вредные для здоровья людей, населявших этот район, предприятия — вылился в шествие по улицам города. Участники несанкционированной манифестации собирали по дороге все больше и больше единомышленников, которым поперек горла встала нынешняя власть. В некоторых местах затрудняя движение, а в иных просто блокируя его, толпа продолжала шествие. Словно могучая река Волга вышла из берегов и затопила город. Конечным пунктом — куда стремились эти люди — был центр, с его дорогими ресторанами, шикарными квартирами и сияющими огнями супермаркетами. Поэтому крупные подразделения милиции были стянуты именно туда. Здесь плечом к плечу находились и молодые курсанты из училища внутренних войск и школы милиции, а также более опытные бойцы ОМОНа.
А тем временем человеческий поток с каждым шагом приближался к центру города. Вот показалась Ильинская площадь, толпа миновала площадку с фонтаном возле школы-лицея и двинулась дальше по улице Чапаева, пересекла Белоглинскую, Рабочую, затем Мичурина, добравшись до магазина аудио— и видеотехники и бытовой аппаратуры «LG электронике», она разделилась на три рукава, два из которых избрали путь по улице Советской, соответственно в правую и левую стороны.
Раздавались автомобильные гудки, разгневанные водители давили на клаксоны, стоял ужасающий вой.
— Вы что, белены объелись, совсем сдурели? — орал высунувшийся из окна своего «БМВ» какой-то мужчина. Тогда кто-то из народа подхватил за бампер машину, а другие последовали тут же его примеру, и вместе просто вынесли автомобиль с проезжей части на тротуар, а затем перевернули кверху днищем.
На Московской стоял уже милицейский кордон. Построившись в несколько рядов, словно немецкие рыцари, прикрываясь щитами и выставив вперед резиновые дубинки, гвардия, подвластная властям, приготовилась отражать атаку. Тем временем расстояние между милицией, манифестантами продолжало сокращаться. Командир объединенного подразделения объявил в мегафон:
— Требую от вас срочного повиновения и заявляю официально: если в течение двух минут не разойдетесь, будет применена сила.
По рации командиру подразделения докладывали, что манифестанты на улицах Советской и Сакко и Ванцетти отсечены силами правопорядка, сжаты в плотное кольцо и затем рассеяны; несколько десятков человек были задержаны.
В это время на крыше многоэтажного жилого дома на углу Московской и Рахова неизвестный настраивал оптику своей оптической винтовки. После долгих приготовлений последовало несколько выстрелов в скопление манифестантов, кто-то схватился за грудь, кто-то закрыл лицо руками и повалился на асфальт, истекая кровью. Снайпер избрал такую позицию и вел огонь под таким углом, что с первого взгляда казалось — огонь открыли со стороны милицейского оцепления. Несколько молодчиков выхватили пистолеты и открыли в сторону ментов огонь. В основном пули сыпались на щиты, но одного все-таки задело, его ранило в шею. Разъяренная толпа двинулась на милицейский заслон, а те в свою очередь двинулись строем на толпу. В яростном порыве, в непримиримом накале страстей две эти силы столкнулись лицом к лицу. Молодые курсанты ловко орудовали резиновыми дубинками.
В этот момент в милицию и в омоновцев полетели бутылки с зажигательной смесью. Одному курсанту такая импровизированная народная граната попала под ноги, и он моментально вспыхнул. Живой факел повалили на асфальт его друзья и кто чем мог стали тушить пламя.
Людям удалось все-таки прорвать оцепление и ринуться сквозь кордон врассыпную. Сбиваясь в стайки,
