Летящей стрелы Драгутин, конечно, не увидел, зато мгновением раньше почувствовал смертельную опасность, а потому и поднял коня на дыбы. Стрела пробила коню шею, тот рухнул в снег, едва не придавив при падении ногу боярину. Драгутин успел, однако, откатиться в сторону и вынести меч из ножен раньше, чем его окружили всадники. Горелуха нырнула за мохнатые зеленые лапы лесных исполинов и скрылась с глаз разбойников. Впрочем, преследовать ее никто не собирался. Нападающим нужен был Драгутин, и по смугловатым лицам боярин определил, что убившая его жеребца стрела прилетела издалека.
— Вот кого не чаял здесь встретить, — усмехнулся Драгутин, приглядевшись к ближайшему всаднику.
— На этот раз тебе от меня не уйти, оборотень, — зло процедил сквозь зубы старый знакомец боярина. — Ты ушел от меня на Поганых болотах, ты одолел меня в Шемахе, но здесь тебе не от кого ждать помощи, Шатун.
— В Шемахе я действительно крепко потрепал тебя, Везил, — согласился Драгутин, — но о Поганых болотах мне ничего не известно. Память стала тебя подводить, жрец.
— А это, по-твоему, что? — провел пальцами по старому шраму Вез ил.
— Медвежья лапа, — догадался боярин. — Так это ты убил Веско Молчуна?
— Мне нужен был ты, — с ненавистью выдохнул Везил, — но еще более мне нужны были схроны твоего отца. Двадцать лет назад мы могли бы договориться, оборотень, но сегодня тебя уже никто не спасет.
— Ты всего лишь глупый болтун, Везил, — поморщился Драгутин. — Потоками слов и крови ты пытаешься прикрыть бессилие своей богини.
— Завтра мир узнает, как сильна наша Кибела, — холодно отозвался жрец, — но ты не увидишь часа ее торжества.
Везил взмахнул рукой, и его подручные вскинули луки. Даже имея под рукой десятерых увешанных оружием помощников, жрец Кибелы не рискнул атаковать с мечом в руке одинокого боярина. Везил всегда был осторожным человеком и именно поэтому остался жив в Шемахе. Крепость, где засели сторонники Кибелы, закрывала путь торговым караванам, и Драгутин разрушил ее до основания. Было это лет двенадцать тому назад.
— Как сказал тогда почтенный Моше, — улыбнулся Драгутин, — ближники редко бывают умнее своих богов, а Кибела на редкость вздорная богиня. Увы, за двенадцать лет ничего не изменилось: все так же вздорна Кибела и все так же глупы ее жрецы.
Стрелы были пущены, и одна из них даже задела щеку метнувшегося в сторону Драгутина, но этих стрел оказалось меньше, чем он ожидал. Краем глаза боярин успел заметить, что по меньшей мере половина подручных Везила вылетели из седел раньше, чем успели спустить тетивы своих луков. А из-за разлапистых елей уже неслись в полный мах всадники, потрясая мечами. Драгутин рванулся было вперед, чтобы достать Везила, но его остановил чей-то голос:
— Бахрам мой кровник, боярин, не вмешивайся в наш спор.
Везиловы подручные не проявили ни доблести, ни умения, и в мгновение ока были порублены расторопными противниками. Везил, однако, еще отмахивался мечом от наседающего угрюмого молодца. Опознав среди своих спасителей боготура Осташа, Драгутин предположил, что угрюмый молодец, скорее всего, сын Веско Молчуна. Везил был опытным рубакой, но боги были сегодня не на его стороне. Меч Молчуна, описав дугу, пал на склоненную голову Везила, и все закончилось для жреца в этом мире.
— Твое счастье, воевода, что мы оказались поблизости, — усмехнулся кряжистый мечник, подводя Драгутину Везилова коня.
— Это не счастье, — возразил боярин, садясь в седло, — это воля богов.
— Пусть так, — согласился мечник, — но если бы не Горелуха, то быть бы тебе мертвым.
Дружина боготура Осташа была немногочисленной, не шибко справно снаряженной, но расторопной, как успел отметить за время короткой стычки Драгутин.
— Буду жив, в долгу перед вами не останусь, — пообещал боярин.
Кряжистый мечник, которого звали Добротой, отказался, однако, покидать боярина на виду урсского стана.
— Урсы слышали наши крики, — пояснил он. — Обнаружив убитых, они решат, что ты, воевода, прячешь своих мечников в кустах с недобрыми намерениями.
— Ладно, едем, — согласился с Добротой боярин. — Но с урсами буду договариваться я, а ваше дело молчать и не обнажать мечей, что бы на ваших глазах ни происходило.
Урсский дозор объявился очень скоро. Один из урсов поскакал было к залитой кровью поляне, но быстро вернулся и что-то прошептал на ухо старшему.
— Ведите нас к гану Сидоку, — приказал Драгутин, — мы договорились с ним о встрече.
Старший не стал возражать, смерть чужаков не произвела на урсов особого впечатления, из чего Драгутин заключил, что Везил охотился на него по своему почину, не ставя в известность урсских старейшин.
Глава 25
СУД ЛЕСНОГО БОГА
В стане урсов гостей, похоже, не ждали. Простые ратники разглядывали пришельцев с интересом. Все взоры были обращены на боярина Драгутина и ехавшего рядом с ним боготура Осташа, в котором по рогатому шелому сразу же опознали недруга. Урсы не любили ближников Велеса-бога и имели для этого веские основания.
Доброга с любопытством оглядывался по сторонам. Не то чтобы он никогда прежде не сталкивался с урсами, но в таком количестве да еще вооруженными ему видеть их не доводилось. По указу князя Всеволода, урсам запрещалось появляться вооруженными в радимичских городах и селах. Но, как теперь убедился собственными глазами Доброга, дедовские мечи и секиры урсы хранили бережно, вероятно, для того, чтобы в удобный момент обрушить их на славянские головы.
Полотняных шатров в урсском стане почти не было, зато по всей поляне были разбросаны шалаши из еловых лап, строить которые урсы большие мастера. Однако большинство простых ратников расположилось прямо у костров, благо мороз стоял небольшой, а ветра и вовсе не было. Единственный шатер, предназначенный для урсской старшины, возвышался в самом центре стана, именно к нему и направились незваные гости. Внутрь пропустили только боярина Драгутина и боготура Осташа, всех остальных остановили еще на дальних подступах. Прибывшие против разумной меры предосторожности не возражали, а потому урсы быстро успокоились и даже пригласили Осташевых мечников к огню. Доброга принял из рук ближайшего ратника предложенный взвар, чем, кажется, слегка того удивил. Урс, привечавший Доброгу, был плечистым мужчиной средних лет с насмешливыми серыми глазами.
— За что вы порубили Бахрамовых людей? — спросил он у гостя под настороженными взглядами соплеменников.
— Бахрам был кровником моей семьи, — спокойно пояснил Доброга. — Двадцать лет назад он убил моего брата Веско.
— Бахрам был ближником Кибелы, — сказал пожилой урс. — Не боишься мести великой богини, радимич?
— Сроду баб не боялся, — хмыкнул Доброга, — будь они хоть трижды богини. Иное дело Макошь, она мать всех славянских богов, а потому я готов ее чтить.
— А говорят, что Кибела и Макошь — это одна и та же богиня, — поправил гостя молодой урс.
— Да где ж — одна?! — удивился Доброга. — Макоши в наших землях служат только женщины, а этой Кибеле и мужчин заставляют кланяться. А иные ее жрецы, чтобы богине угодить, лишают себя мужского естества — это как, по-твоему, правильно?
Молодой урс, к которому Доброга обратился со столь коварным вопросом, в ответ обиженно сплюнул в костер и пробурчал что-то весьма неодобрительное.
— А разве под вашими крышами правят женщины? — спросил Доброга у плечистого соседа.
— С какой стати! — возмутился урс.
— А почему тогда на наших землях должна править чужая богиня? — спросил Доброга. — И не будет ли в том обида нашему Велесу и вашему Хозяину?
— Богиня всего лишь родит нового бога от Хозяина, — не захотел сдаваться плечистый урс. — Вот этот новый бог и будет главным в наших землях.
