помнил, где находится могила отца: налево, третья за кипарисом.
Кладбище украсилось цветами. Накануне иные прихожанки с мылом отмывали надгробия. Решетки могильных оград сияли свежей краской.
«ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ ЭВАРИСТ МЕГРЭ».
— Извините, здесь не курят.
Комиссар не сразу сообразил, что слова эти обращены к нему. Наконец он увидел стоящего перед ним звонаря, который был заодно и кладбищенским сторожем, и, не погасив трубки, сунул ее прямо в карман.
Ему никак не удавалось сосредоточиться на какой-нибудь одной мысли. На него нахлынули воспоминания — об отце, о мальчике, утонувшем в пруду Богородицы, о младенце, которого в нарядной коляске катали по парку замка.
Люди с любопытством таращились на него. Оглядевшись, он обнаружил, что их лица ему знакомы. Но в былые времена тот, например, мужчина, который нес сейчас малыша вслед за женщиной на сносях, был пятилетним ребенком.
Цветов Мегрэ не захватил. Да и вообще отцовская могила выглядела заброшенной. Насупившись, он двинулся к выходу, бормоча себе под нос, но так, что несколько человек обернулись на эти слова:
— Прежде всего нужно отыскать молитвенник.
Возвращаться в замок не хотелось. Нечто в тамошней атмосфере было ему глубоко отвратительно и вызывало негодование.
Разумеется, он давно не питал никаких иллюзий относительно человеческой природы. Тем не менее он так и кипел: эти люди умудрились испоганить его воспоминание о детстве. Особенно графиня: ведь в памяти его она запечатлелась благородной и прекрасной, точь-в-точь героиня детской волшебной сказки из книжки с картинками.
И вдруг она превратилась в выжившую из ума старуху, за деньги покупавшую любовь молодых подонков.
Мало того! Ей даже не хватало духу делать это в открытую, не таясь! Этот самый Жан прикидывался ее секретарем! К тому же был не так уж молод, да и красотой не отличался.
А бедная старушенция, как называл ее сын, разрывалась меж благочестием и той греховной жизнью, которую вела в замке.
В довершение всего последнему отпрыску графского рода де Сен-Фиакров грозит арест, если выданный им чек будет опротестован.
Впереди шел какой-то мужчина с охотничьим ружьем за плечами, и комиссар сообразил, что он направляется к дому управляющего. Похоже, это был тот самый охотник, за которым они давеча наблюдали.
Мегрэ шел за ним буквально по пятам, и они почти одновременно добрались до двора, где взъерошенные куры жались к стене, пытаясь укрыться от ветра.
— Эй!
Охотник обернулся.
— Вы управляющий Сен-Фиакров?
— А вы кто такой?
— Комиссар Мегрэ из уголовной полиции.
— Мегрэ?
Управляющий изумился, услышав это имя, но никак не мог вспомнить, где он его слышал.
— Вам уже сообщили?
— Только что. Я был на охоте. Но при чем здесь полиция?
Управляющий был невысок ростом, коренаст, седоволос. На сморщенном, как печеное яблоко, лице под кустистыми бровями прятались глаза.
— Мне сказали, сердце у нее отказало.
— Куда вы теперь направляетесь?
— Не могу же явиться в замок в залепленных грязью сапогах да еще с ружьем!
Из его охотничьей сумки свешивалась голова зайца.
Мегрэ поглядел на домик, к которому они направлялись.
— Ага, кухню переделали.
— Да уж лет пятнадцать назад, — буркнул управляющий.
— Как ваше имя?
— Готье… Правда ли, что господин граф приехал?
Хотя…
Управляющий мялся и, по всей видимости, чего-то недоговаривал. И уже толкнул дверь, явно не собираясь приглашать в дом Мегрэ.
Однако комиссар вошел вслед за ним и повернул направо — к столовой, где пахло хорошим коньяком и чем-то сдобным.
— Погодите минутку, господин Готье. В замке пока обойдутся без вас. А мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Иди скорее! — донесся из кухни женский голос. — Говорят, это ужас что такое…
А Мегрэ время от времени поглаживал дубовый стол, украшенный по углам резьбой, изображавшей львиные головы. Этот стол был памятен ему с детства, уже после смерти отца его продали новому управляющему.
Между тем Готье загремел бутылками в буфете, выбирая, какую подать на стол. Не исключено, впрочем, что он просто тянул время.
— Что вы можете сказать о господине Жане? Кстати, как его фамилия?
— Метейе… Он из довольно приличной семьи. Уроженец Буржа.
— Дорого он обходился графине?
Готье промолчал и наполнил рюмки виноградной водкой.
— Какие обязанности он выполнял в замке? Думаю, вся работа была на вас, раз вы управляющий.
— Разумеется.
— Так что же?
— Ничего он не делал. Так, напишет несколько личных писем. Поначалу бахвалился, что поможет госпоже графине подзаработать — он якобы прекрасно разбирается в финансовых операциях. Накупил каких-то акций, которые через несколько месяцев прогорели. Тогда он стал уверять, что возместит все убытки и даже заработает сверх того благодаря новой технике фотографии, придуманной каким-то его дружком. Госпоже графине это обошлось в добрую сотню тысяч франков, а потом пресловутый дружок как в воду канул. И вот в последний раз он занялся печатаньем каких-то клише. Я ровно ничего в этом не смыслю. Что-то вроде фотогравюры или гелиогравюры, но дешевле…
— Так, значит, Метейе очень занятой человек?
— Шуму много, а толку — чуть. Строчил статейки в «Журналь де Мулен», и редакции приходилось их опубликовать — из-за госпожи графини. Мало того, у них в типографии он и возился со своими клише, и директор не решался выставить его вон. Ваше здоровье!
Тут управляющий встревожился:
— Они, часом, не схлестнулись с господином графом?
— Нет, все в порядке.
— Полагаю, вы здесь не просто так. Зря — она уже умерла от сердечного приступа.
Хуже всего было то, что управляющий упорно отводил взгляд. Утерев усы, Готье направился в соседнюю комнату.
— Извините, мне нужно переодеться. Я собирался к вечерне, но теперь…
— Мы еще с вами увидимся, — бросил ему Мегрэ на прощанье.
Не успел он затворить за собой дверь, как невидимая женщина поинтересовалась:
— Кто это был?
Двор, где Мегрэ мальчиком играл в шарики прямо на земле, теперь был выложен плитками песчаника.
