за нагим то Горе не погонитца,
да никто к нагому не привяжетца,
а нагому, босому шумить розбой!'
Тому сну молодець не поверовал.
Ино зло то Горе излукавилось -
Горе архангелом Гавриилом молотцу
попрежнему еще вновь злочастие привязалося:
'Али тебе, молодец, неведома
нагота и босота безмерная,
легота[25], беспроторица[26] великая?
На себя что купить — то проторится[27],
а ты, удал молодець, и так живешь!
Да не бьют, не мучат нагих, босых,
и из раю нагих, босых не выгонят,
а с тово свету сюды не вытепут[28],
да никто к нему не привяжется -
а нагому, босому шумить розбой!'
Тому сну молодець он поверовал,
сошел он пропивать свои животы,
а скинул он платье гостиное,
надевал он гунку кабацкую,
покрывал он свое тело белое.
Стало молотцу срамно появитися
своим милым другом -
пошел молодец на чужу страну далну, незнаему.
На дороге пришла ему быстра река,
за рекою перевощики,
а просят у него перевозного.
ино дать молотцу нечево;
не везут молотца безденежно.
Седит молодец день до вечера,
миновался день до вечерни до обеднем[29]
не едал молодець ни полу куса хлеба.
Вставал молодець на скоры ноги,
стоя, молодец закручинился,
я сам говорит таково слово:
'Ахти мне, злочастае горинское!
до беды меня, молотца, домыкало:
уморило меня, молотца, смертью голодною, -
уже три дни мне были нерадошны;
не едал я, молодец, ни полу куса хлеба!
Ино кинусь я, молодец, в быстру реку -
полощь мое тело, быстра река,
ино еште, рыбы, мое тело белое, -
ино лутчи мне жития сего позорного.
Уйду ли я у Горя злочастного?'
И в тот час у быстри реки скоча Горе из-за камени,
босо, наго, нет на Горе ни ниточки,
еще лычком Горе подпоясано,
богатырским голосом воскликало:
'Стой ты, молодец; меня, Горя, не уйдеш никуды:
не мечися в быстру реку,
да не буди в горе кручиноват -
а в горе жить — некручинну быть,
а кручинну в горе погинути!
Спамятуй, молодец, житие свое первое
и как тебе отец говорил
и как тебе мати наказывала.
О чем тогда ты их не послушал?
Не захотел ты им покоритися,
постыдился им поклонитися,
а хотел ты жить, как тебе любо есть.
А хто родителей своих на добро учения не слушает,
того выучю я, Горе злочастное.
Не к любому он учнет упадывать[30],
и учнет он недругу покарятися!'
Говорит злочастие таково слово:
'Покорися мне, Горю нечистому,
поклонися мне, Горю, до сыры земли,
а нет меня, Горя, мудряя на сем свете!
И ты будешь перевезен за быструю реку,
напоят тя, накормят люди добрыя'.
А что видит молодец [беду] неменучюю,
покорился Горю нечистому -
поклонился Горю до сыры земли.
Пошел, поскочил доброй молодец
по круту, по красну по бережку,
по желтому песочику;
идет весел, некручиноват,
утешил он Горе-злочастие,
и сам идучи думу думает:
'когда у меня нет ничево,
и тужить мне не о чем!'
Да еще молодец не кручиноват -
запел он хорошую напевочку
от великаго крепкаго разума:
'Беспечална мати меня породила,
гребешком кудерцы розчесывала,
драгими порты меня одеяла
и отшед под ручку посмотрила,
'хорошо ли мое чадо в драгих портах? -
а в драгих портах чаду и цены нет!'
Как бы до веку она так пророчила,
ино я сам знаю и ведаю,
что не класти скарлату[31] без мастера,
не утешыти детяти без матери,
не бывать бражнику богату,
не бывать костарю в славе доброй!
