открываю рот. В этот момент мама пытается впихнуть мне в рот ложку каши. Это очень сложно, потому что, даже задрав голову, я не забываю размахивать правой рукой, отпихивая мамину руку, и дергать головой, как испуганная лань.
Но даже если каша попадает в рот, это совсем ничего не значит. Я держу ее, перекатывая из-за щеки за щеку, и не глотаю. Пока папа где-то под люстрой трясет игрушкой, мама запихивает в меня еще пару ложек, которые я распределяю за щеками. Чтобы я все это проглотила, мама зажимает мне нос. Я глотаю, давлюсь, кашляю, чихаю…
Но так бывает не всегда. Иногда я позволяю напихать мне в рот каши, а потом выплевываю все на пол. Иногда я рукой выковыриваю из-за щеки то, что мама мне положила. Еще я умею делать вид, что меня сейчас вырвет. Запихиваю кулачок в рот и смотрю угрожающе.
– Дайте я ее накормлю, – не выдержала однажды врач, Анна Николаевна, которая лечит меня и Васю.
После того как я специально чихнула борщом на ее белую блузку, она бросила ложку и взяла погремушку.
– Надо привязать ей правую руку, – предложила массажистка, когда увидела, как мама меня кормит.
– Пожалуйста, – разрешила мама.
Массажистка ушла оплеванная овощным супом.
Когда меня попыталась накормить бабушка, я не стала чихать и вызывать рвоту, а заплакала. Бабушка тоже заплакала от горя и сказала: «Кормите сами, у меня сейчас инфаркт будет».
Некоторые мамы кормят своих детей перед телевизором и очень этого стесняются. Потому что «нормальные» дети, если верить рассказам на детской площадке, просят добавки, радостно едят яичный желток, обожают кефир без сахара, гипоаллергенную и потому горькую смесь, уплетают брокколи и кабачок.
– Почему ты не ешь? – спрашивает меня мама.
Но я не могу ей объяснить, что, во-первых, жевать скучно, во-вторых, мне нравится, когда все собираются на кухне и меня веселят.
Папа все записывает в толстый ежедневник. Без него он не смог бы сделать ни одного дела. Мама тоже все записывает – на маленьких бумажках, которые теряет и не может найти. Иногда папа забывает дома ежедневник, звонит маме и просит ее прочитать, что он там написал.
– Зв, кур, нет, мур, нет, это, наверно, не фамилия…
– Я понял – купить хлеба, – догадывается папа.
– Палки и два восклицательных знака, – читает дальше мама. – Я не знаю, что это значит.
– Это значит, что у Васи нет лыжных палок, он их еще в прошлом году потерял, и нужно купить новые.
– Именно сегодня? – спрашивает мама и смотрит в окно на еще не желтеющие листья.
– Нет, просто я вспомнил и боялся забыть, – ответил папа.
– Квит, мар, ср, – читает мама.
– Что тут непонятного? Срочно заплатить за квартиру, – поясняет папа.
– А мар как расшифровывается?
– Жена, то есть ты.
– Сейчас все брошу и пойду платить за квартиру, только сначала палки лыжные куплю, – язвит мама.
Папа еще долго ей рассказывал про необходимость все записывать и наводить порядок в бумагах, а мама писала папе на странице следующего дня: «Васе купить журнал, Симе – игрушку, жене – духи. Всех поцеловать. Позвонить теще и сказать что-нибудь хорошее. Ване дать денег и не орать на него».
На следующий день папа сделал все так, как написала мама.
