почувствовал тепло женского тела, плавность изгибов, проступающую твердь ключицы. Дал волю фантазии, и она понеслась: представил спину, талию, небольшую, упругую грудь. Мысленно ощутил ее в своей ладони, рука скользила вниз на плоский животик с маленьким пупком, еще… еще дальше…
Проглотив полный рот набежавшей слюны, стряхнул наваждение. 'Ну, признайся! К чему себе лгать! Она тебе нравится, и ты ее хочешь! Очень хочешь? Да – хочу!'
Сразу стало легче. Ведь ничего постыдного, неестественного в моем желании нет. Когда я последний раз спал с женщиной? И не припомню, а с той, которая бы меня страстно желала… – и вовсе никогда!
Думаю, что Мерлин прочла мои мысли.
– Умник, присядь рядом, – вполголоса сказала она, – ты меня отвлекаешь.
Кресло мягкое и удивительно удобное. Немного покатавшись из стороны в сторону, сосредоточился на пульте.
– Объясни, что, где и для чего.
– Вот этот прибор показывает скорость, топливо, масло, следующий – температуру. Вот ключ зажигания. Это – навигатор.
'Проболталась', – промелькнуло в сознании.
– Спутниковый?
– Да какой такой спутниковый? Опять твой бред! Локация по Главным Всемирным маякам.
– Всемирным маякам?
– Ты точно с Луны свалился или как ты его там называешь – со спутника Интернега… В мире десять Главных маяков, замкнутых в единую цепь. По локации определяется точка на карте. Да это знает каждый школьник.
'Так он же в вашу школу ходил, – огрызнулся про себя. – Интересно, когда произошло расслоение реальности'?
– Мерли, в каком университете ты училась?
Подозрительный взгляд неимоверных карих глаз.
– В Оксфорде…
'Опаньки! Англия есть, Оксфорд! Уже легче!'
– А факультет?
– Будешь много знать… Всего один год изучала право… Больше не спрашивай. Не отвечу. Вот привязался…
Упрямо надула губы. Теперь оставалось только глазеть на море. В рубке шум мотора почти не слышен. Яхта идет хорошо, весело догоняя и рассекая волны.
Небо затянула сплошная белесая пелена, только у горизонта, за который вот-вот скатится солнце, голубела узкая полоска. Там, где она сливалась с морем, вечерние лучи, преломляясь, играли всевозможными красками, среди которых преобладал фиолет.
– Скоро на воду опустится туман,… – вполголоса, как бы сама себе, сказала Мерли, – выставим габариты и все… – до утра. Ночью плыть опасно. Что-то я проголодалась, а как ты, Умник?
– Да уж, перекусить не мешает.
– Тогда спускайся вниз и сообрази чего-нибудь…
'Я? А почему бы и нет? Этикетки, маркировка могут рассказать о многом'.
Спустя пять минут я уже внимательно исследовал камбуз: холодильник, электроплита, микроволновая печь (до нее, слава Богу, и здесь додумались!), шкаф с посудой, обеденный столик, четыре прикрепленные к полу стула с поднимающимися сиденьями. Все компактно, продумано, словно на кухне у радивого хозяина. Вокруг все тот же пластик кофе с молоком.
Вода в затемненном десятилитровом баке горлышком вниз с дозирующим устройством. Наклонившись, стал рассматривать этикетку: 'Ледниковая слеза', разлито в Гренландии, гласила надпись на английском, русском, французском и испанском языках.
Стал вынимать продукты из холодильника: сыр с цветастой этикеткой 'Ватерлоо', на ней Наполеон браво размахивал шпагой, производства Франции, сосиски 'Бюргерские', сделано в Баварии, красная лососевая икра из России, фасованный бекон из Америки, масло и сливки из Голландии, две палки сырокопченой колбасы из Трансильвании, – вот тебе информация к размышлению. Так сказать – картина современного мира.
Взял в руки легкую, словно игрушечную сковороду с золотистым покрытием, включил электроплиту. Голландское масло и шесть яиц без маркировки быстро превратились в ароматную глазунью. Нарезал тонкими кусочками трансильванской колбаски и сыра с благородной голубой плесенью. Достал из деревянной хлебницы, упакованные каждый отдельно ломтики белого хлеба – мягкие, воздушные и чуть пахнущие корицей. Намазал их амстердамским маслом и русской икоркой. С нижней полки холодильника взял бананы с малюсенькими наклеечками 'Brazil' и краснобокие яблоки.
И тут под микроволновкой увидел развернутый журнальный лист. Мигом отложив все, схватил этот кладезь информации, и присев на стул, жадно впился в него глазами.
'…В Российском содружестве наций торжественно отметили девяностолетие взятия Санкт-Петербурга Объединенной армией под началом Антона Ивановича Деникина… Подготовка к всенародному трауру стран, участвовавших в мировой войне… Заседание Всемирной организации содружества наций, посвященное контролю космических программ, тотальная прививка дельфинов от пандемии вирусной пневмонии… Москва, Вашингтон, Пекин и Лондон в нарушение международных конвенций вывели на околоземную орбиту несанкционированные космические аппараты… Мировая общественность против секретных разработок ядерного вооружения…'
– Что, Умник, увлекся? Знакомые буквы ищешь?
Не заметил, как в камбуз вошла рыжая.
– Ну и как, всем дельфинам прививки сделали? – спросил первое, что пришло на ум. Нужно было как-то переключиться, собраться с мыслями. От прочитанного голова шла кругом.
– Не вижу ничего смешного, – неправильно поняв мою растерянную улыбку, неожиданно резко оборвала Мерли. – За прошедшие годы их популяция сократилась почти вдвое, а ведь они, как дети, – беззащитные, добрые и очень… очень умные.
Я удивленно посмотрел ей в глаза. – 'Вроде, говорит искренне. Странно, Мерлин и такие теплые чувства. Чуть слеза не набежала'.
– Да я вовсе не против дельфинов. У нас тоже на них охота уже запрещена…
Спохватился: похоже, сболтнул что-то лишнее, абсолютно дикое по их меркам.
– Охота?… На дельфинов? – лицо девушки мигом покраснело, а носик возмущенно задрожал. – Да это все равно, что стрелять в ребенка! Где это 'у вас'?
– Да ладно, Мерли, оставим.
– Нет, скажи… Это же надо до такого додуматься!
'Во дает! – подумал я. – У самой на миллион наркоты, светит пожизненное, а она – прививки дельфинам. Чего-то я здесь 'не догоняю'. Нужно быть осмотрительней'.
– У нас – это у нас. Запрет существует уже давно. А сейчас разрабатываются программы поддержки.
Соврал и не покраснел. Учителя хорошие.
– Что? Только разрабатываются? – она презрительно скривилась… – Вы бы еще детей…
'Вот уж! Дались ей эти дети. Нашла, с кем сравнивать'.
Неодобрительно взглянув на стол, отворила незаметную дверцу в стене. За ней находился довольно вместительный бар. Подумав немного, достала оттуда бутылку со знакомой по календарю этикеткой 'Мерси Танго' и протянула мне.
Сделано во Франции. Пробка сплошь залита красным сургучом.
– Чего смотришь, будто раньше никогда не видел? Штопор там, в нижнем ящичке. Открывай, а я пока накрою стол. На тебя понадейся, останешься без ужина.
Пока я рассматривал штопор, с одной стороны молоточек в виде головы морского дракона, с другой – заостренный, закрученный спиралью стальной хвост, она суетилась возле стола. Нарезала желто-красный лимон, разложила по тарелкам глазунью, достала начатую коробку шоколадных конфет с интригующим названием 'Клад'. Каждая конфетка в виде сундучка.
