(Ушаков), настоятель Санаксарского монастыря.
Сопровождая отца Варлаама в поездках по монастырским нуждам для закупки хлеба и необходимого продовольствия в селениях Тарханы, Старый Ковыляй, Аксёл, Герасиму нравились остановки и пребывание в Санаксарской обители, где всё дышало чистотой света, очищающего душу, отдаляя пристрастие ко всему временному.
Отец Феодор «завёл в обители самую первую и прочную основу иночества: личное руководство братии и полное откровение помыслов. Если кого тревожили помыслы – днём ли или ночью то было, всякий мог немедленно идти к настоятелю. Отец Феодор отечески выслушивал инока и успокаивал его, говорил с ним столько, сколько нужно было, и отпускал, лишь когда помысел, искушение это утихало…»
Беседуя наедине с молодым послушником, отец Феодор объяснял Герасиму необходимость иметь духовного руководителя, то, что весь подвиг монашеского жития состоит в отсечении воли, ибо без этого всякий, живущий в монастыре, не монах, а мирянин. О мирском благе, о пользовании благами мира, а с другой стороны – о посте и воздержании отец Феодор размышлял убедительно: «Как судить нам о тайнах Божиих?!. Наше дело – беспрекословно повиноваться истине. Вспомним, что и в раю дана была заповедь воздержания от плодов древа познания добра и зла. Видно из этого, что пост сроден естеству человека. Но, если бы по этой нужде поста Бог не благоволил сотворить в таком обилии благ земных, тогда пост у всех был бы невольный. Нужно думать, что обилие благ на земле не для наслаждения, а для совершенства поста. Не невольного поста ждёт от нас Бог, а восхотел, чтобы мы, при всём изобилии, не воздерживались лишь, а постились из любви к Нему, как заповедано Святою Церковью. Обилие же благ земных Бог послал в утешение для немощных, больных, престарелых и младенцев».
Сладкая свобода и тишина оставались в душе после беседы с отцом Феодором. Праведный Феодор видел в Герасиме исполнителя Божеского дела, ибо не все живущие в монастыре – монахи, но тот монах, кто исполняет дело монашеское, Господь сказал: Не всяк глаголяй Ми, Господи, Господи, внидет в царствие небесное, но творяй волю Отца Моего, иже на небесех (Мф. 7, 21). И нисколько не сомневаясь в будущности Герасима Зырянова, отец Феодор раскрывал перед ним тайны цели и конца подвижничества в наставлениях святого Иоанна Кассиана: «Все науки и искусства имеют свою цель и свой конец, – смотря на который рачительный любитель искусства охотно переносит все труды и издержки. Так, земледелец, терпя то зной, то холод, неутомимо распахивает и разрыхляет землю, имея целью, очистив её от всякого стороннего сора, сделать плодороднейшею; убеждён будучи, что иначе не достигнет конца, то есть получения обильной жатвы, для содержания себя и умножения своего достояния. Так и подвижничество наше имеет свою цель и свой конец, ради которого неутомимо и с удовольствием подъемлем мы все труды, ради которого не тяготит нас скудность питания постнического, веселит изнеможение от бдений, всегдашнее чтение Писаний с размышлением не знает сытости, и не страшат ни непрестанный труд, ни обнажение от всего и скудость во всём, ни даже ужасы этой безмерной пустыни. Конец нашей подвижнической жизни есть Царство Божие, а цель – чистота сердца, без которой невозможно достичь того конца».
Иисус Христос говорит: имате плод ваш во святых, кончину же – жизнь вечную (Рим. 6, 22). Он сказал: цель ваша – в чистоте сердца, а конец – жизнь вечная.
Духовные советы дивного подвижника благочестия настоятеля Санаксарской обители иеромонаха Феодора на всю жизнь остались благодарственным светом, озаряющим душу монаха, склонного к жизни духовной. Батюшка Феодор относился к Герасиму как к любезнейшему сыну о Христе. Зная родителей Герасима, находясь в постоянном общении со старцем Варлаамом, как с доверенным лицом, любимцем, он готов был удостоить молодого послушника святого благословения на подвиг иноческий.
Пять лет послушнической жизни в Саровской пустыни. Казалось, ничто не предвещало скорой разлуки с полюбившейся обителью. Сила любви к батюшке Варлааму, к батюшке Феодору притягивала сердце Герасима. Он готов был не отходить от них, наслаждаясь светлым лицезрением и сладкой беседой благоговейных уст дорогих ему старцев, заменивших ласковых и внимательных родителей. Ежедневно на протяжении пяти лет со всей искренностью в чистом исповедании перед отцом Варлаамом или перед отцом Феодором (когда бывали в Санаксарах) раскрывал Герасим все дела свои и поступки, все тончайшие помыслы и умственные соблазны, получая от них советы и наставления, как противостоять той невыброшенной внутренней брани, которую ведут невидимые враги с воинами Христовыми. Прочно держал он в памяти Писание:
Несть наша брань к крови и плоти, но к началом и ко властем, и к миродержителем тьмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф. 6, 12).
И вот, «1774 года месяца июля 13 дня, в вечер, в начале 9-го часа пополудни взошла от востока туча, видом вся жёлтая, а из ней был дождь, четверть часа, и дождевая вода была такожде желтовата».
Седьмого августа 1774 года над Саровской пустынью сгустилась туча – на богохранимые места двигалась грозная сила, поднявшаяся против власти помазанника Божьего, буйного и беспощадного Емельяна Пугачёва. Его отряд, под командованием Петра Евстафьева, после взятия города Краснослободска двинулся было на Саров, однако неожиданно изменил движение. После взятия города Темникова наступило короткое затишье.
Напуганная угрозой захвата монастыря, монашеская братия в количестве семидесяти человек вечером 9 августа 1774 года оставила Саров и укрылась в городе Арзамасе на подворье в Высокогорской пустыни, которая в это время была приписана к Саровской.
В эти тревожные для Саровской пустыни дни старец Варлаам и его келейник Герасим задержались в Санаксарской обители у игумена Феодора. До Санаксар доходили слухи, что пугачёвцы не щадят ни купцов, ни дворян, ни монахов светского происхождения, грабят и истязают нещадно. Батюшка Феодор, опасаясь за жизнь и здоровье выходцев из купеческих и дворянских семей, принял совместное с отцом Варлаамом решение: отправить всех в далёкую от Санаксара и надёжную Троице-Сергиеву пустынь, находящуюся на берегу Финского залива под Санкт-Петербургом.
В ночь на 12 августа 1774 года, по благословению старцев, Герасим Зырянов с братией из пяти человек покинул Санаксарскую обитель с надеждой на скорое возвращение, которому по воле Божией не суждено было сбыться…
И если в ранней юности Герасиму было откровение свыше, в котором он призывался на иноческий путь, в будущем с отслеживанием во всех благих намерениях помоществуя Господом, то отсюда и все те трудности, лишения, скорби и болезни, потери и находки, которые он претерпевал, взяв начало в Темниковских лесах – в Саровской пустыни…
Обходными путями обошли город Темников. Тельгуновскими лесами вышли к Выксе. Столбовые дороги были перекрыты сторожевыми заслонами и заставами правительственных войск. Леса прочёсывались стрельцами: вылавливались пугачёвцы и все, кто чем-либо походил на них. От всякой случайности санаксарским монахам приходилось продвигаться обходными путями. Шли с сердечной Иисусовой молитвой по пути, указанному Господом. Позади оставались города: Судогда, Суздаль, Ростов, Углич, Бежецк. Долго шли по Валдаю. Всё – леса, леса, озера… Осенняя прохлада, многодневные моросящие дожди да густые зябкие туманы сдерживали.
В Сергиеву пустынь пришли с первыми осенними заморозками. Тут и обрушилась на ещё не окрепшего после многотрудной дороги Герасима странная опасная болезнь: резко вспыхнула высокая температура – он просто горел. «На горле образовался нарыв: опухоль быстро возрастала и обезобразила всё лицо, боль была ужасная, весьма трудно было глотать, запах был нестерпимый. В таком опасном положении, ожидая смерти, молодой подвижник не обратился к земному врачу». И он как бы услышал: «Брат унылый и ропотливый! Зачем скорбишь? Зачем вопиешь? Для чего посылаешь за помощью далеко, имея Иисуса, стоящего близ тебя и желающего, чтобы ты призывал Его в помощь! Воззови к Нему: Наставниче! и Он ответит тебе. Прикоснись к краю одежд Его, и Он исцелит тебя не только от одного сего страдания, но и от всех страстей твоих. Если бы ум твой находился там, где бы ему надлежало быть, то и угрызения ядовитых змей и скорпионов не могли бы низвести тебя оттуда к ощущению телесной болезни: забых снести хлеб мой от гласа воздыхания моего (Пс.101, 5). Не скорби; милость Божия близка тебе». «Он с горячею молитвою и со слезами припал перед образом Царицы Небесной и, прося у Неё исцеления, молился всю ночь, потом мокрым полотенцем отер лик Пречистой Владычицы и этим полотенцем обвязал опухоль, продолжая молиться. В изнеможении заснул он на полу и увидел во сне, что его исцелила Пресвятая Дева. Наутро просыпается, встает и к великой радости находит себя совершенно здоровым. К удивлению врачей, опухоль, не прорвав нарыва, разошлась, оставив о себе только слабый след, как бы воспоминание чуда».
Правительственные войска императрицы Екатерины II к весне 1775 года погасили пожар крестьянского бунта Емельяна Ивановича Пугачёва. Весна растеплиласъ, зазеленелась. Пернатые возвратились в родные места из жарких стран. Пожелтели песчаные дюны на берегу лазурного залива. Всё чаще с надеждой посматривал на Восток послушник Герасим: ожидал благословенного дозволения снова вернуться в сладостную и ласковую Саровскую пустынь… Только к осени 1775 года получил он известие печальное из города Арзамаса от сестёр Алексеевской обители: батюшку Феодора по повелению Сената и Синода отправили в далёкую северную обитель –
