— Пока не принял окончательного решения, но только потому, что все еще пребываю в изумлении. Вчера у меня был такой длинный день, а вы… свалились, как снег на голову. Вы, безусловно, должны понимать, что если бы я был дьяволом и, пренебрегая условностями, плясал нагишом на крышах, у вас все равно было бы мало шансов.
— Почему?
Почему? Он приготовился к напористому возражению с ее стороны, к визгливому возгласу оскорбленного достоинства или недовольной гримасе протеста. Но этот наглый вопрос и вызывающее выражение лица обезоружили его совершенно. Роуэн ни на секунду не позволил себе впасть в заблуждение и поверить, что невозможная мисс Гейл Реншоу действительно ждет от него мудрых слов.
— Против этого столько доводов, что не знаю, с которого и начать.
— С любого.
— Где ваша семья, мисс Реншоу? Они родом из деревни Стэндиш-Кроссинг? Не припоминаю, чтобы слышал о Реншоу.
— У меня там родственники. Я прибыла туда чуть больше года назад, когда умерли мои родители. Несколько недель назад мне исполнилось двадцать четыре года, и я получила доступ к деньгам в трастовом фонде, так что теперь ни от кого не завишу.
— Двадцать четыре года — слишком ранний возраст для самостоятельности. Сомневаюсь, что вы сможете убедить меня, мисс, что ваша семья одобрила ваше желание получить профессиональное образование. — Он жестом предложил ей сесть и подвел к двум креслам перед камином. — Назовите этих ваших родственников, мисс Реншоу. Я интересуюсь не из праздного любопытства. У меня есть тревожное чувство, что они имеют к этой ситуации непосредственное отношение.
Она покраснела.
— Моя тетя — миссис Гамильтон. Шарлотта Гамильтон — моя, вернее, была моей кузиной.
«Шарлотта. Красивая, притягательная Шарлотта. Холодная и мертвая, источник моего глубокого несчастья, которое я даже не в состоянии измерить. Тогда мне хотелось, чтобы и меня похоронили вместе с ней».
Он взглянул на свою просительницу другими глазами. Она намекала на шантаж и вот принесла с собой худшие воспоминания из его прошлого, имея при этом наглость выглядеть обворожительно. Шарлотта Гамильтон была его невестой, когда он уехал в Индию, и, сразу по возвращении получив известие о ее смерти, Роуэн был опустошен. Но то, что последовало дальше, он и передать не мог. Обвиненный в происшедшем, он чувствовал себя виноватым и знал, что черная краска, которой его облили, предопределила мнение о нем мисс Реншоу и многих других. Вопрос состоял в том, что именно она знала и почему все еще находилась здесь.
— Родители никогда не одобряли мои мечты, но теперь это не важно. У меня есть деньги, почти восемнадцать тысяч фунтов, и я сама вправе решать, как их использовать.
— Ваших денег хватит на приличное приданое и… — Ему не хотелось нести чушь вроде того, что она слишком красива, чтобы работать доктором. — Вы же не станете отрицать, что у вас есть широкие возможности удачно выйти замуж. Ни одна леди не предпочтет жизнь синего чулка, если есть возможность более разумного выбора.
— А разве независимость — такой уж странный выбор? У меня есть средства, обеспечивающие мне свободу, но вы почему-то считаете, что леди должна предпочесть заточение. Я же предпочитаю сделать свою жизнь более значимой, чем играть роль мужниной жены.
— Тогда почему просто не остаться свободной? Почему не путешествовать, не расписывать чашки, не покупать скаковых лошадей? На свете много женщин, которые проводят дни и ночи с больными, выхаживая дорогих им людей, женщин, которых страшат часы у постели больного. А вы сами их ищете. Их кошмар — ваша мечта.
— Я не более вашего ищу страданий или радости у постели больного.
— Чего же вы хотите, мисс Реншоу?
— Я хочу знать: вы тоже подвергались такому допросу, когда изъявили желание стать доктором?
Он сделал глубокий вдох и ощутил абсолютное спокойствие.
— Скажите мне, мисс Реншоу, скажите, почему вы хотите стать врачом?
— Мои причины никого не касаются, и я не собираюсь раскрывать их вам. Вы либо возьмете меня за мои умения, дав прежде шанс их продемонстрировать, либо откажете.
— А ваши вчерашние угрозы? Мне учитывать их при вынесении решения или забыть, как о пустопорожней болтовне испорченного ребенка, желающего добиться своего?
Она ничего не ответила, только вызывающе вскинула подбородок.
«Она не знает, о чем просит. Но могу сказать одно: она никогда не смирится с простым милосердным «нет». Боюсь, мисс Реншоу — человек, который должен расшибить лоб, чтобы что-то усвоить. А что касается призраков Стэндиш-Кроссинга, пусть приходят».
Вслух же Роуэн заметил:
— Значит, пока ваши угрозы я пропускаю. Должен признаться, что если бы имел состояние и не имел семьи, то испытал бы соблазн поискать иной судьбы. Это занятие — не для всех. Какими бы возвышенными ни были мои профессиональные цели — лечить людей или сделать какое-то великое открытие, это все же ремесло. В стране нет ни одного пэра, который не поставил бы меня в один ряд со своим адвокатом или садовником. Я — возвеличенный слуга, мисс Реншоу.
— А для меня это призвание.
— Вы слишком хороши и слишком молоды, чтобы следовать этому призванию.
— Мои мотивы не менее разумны, чем ваши. Вы же тоже не безжизненный старый брюзга! Или вы действительно смотрите на профессию как на ремесло, доктор Уэст? Неужели вами движет только выгода и вы не в состоянии представить, что кто-то может об этом мечтать?
— Вы режете меня по живому, мисс Реншоу. Почему бы нам не принять во внимание тот факт, что этот образ действий лишит вас шанса найти приличного мужа? Учтите, я не рассматриваю высокую вероятность того, что миссис Гамильтон уже обратилась в полицию, объявив меня преступником зато, что устроил ваше появление в моем доме…
— Тетя Джейн, — перебила его Гейл, — представления не имеет, что я вас разыскала!
— Где же в таком случае вы находитесь, по ее мнению?
Она ответила не сразу. А выражение неуверенности на ее лице заставило его задуматься, какие еще секреты она от него скрывает.
— Я убедила ее в намерении совершить поездку по континенту, чтобы приобрести блеск искушенности, прежде чем соглашусь выйти замуж.
— Одна?
Гейл скрестила руки, словно попыталась защититься, но ничего не сказала.
— Покупать вымышленное приданое, да? А свою невидимую компаньонку не забыли? А предполагаемый маршрут следования миссис Гамильтон послали?
Брошенный на него взгляд сквозил нескрываемым презрением.
— Я могла бы поправить ее заблуждения относительно моего путешествия, но не вижу в этом смысла. К тому же разве не вы предложили не принимать во внимание довод, основанный на потенциальной тревоге миссис Гамильтон по поводу моего отъезда? Или же это было последнее из ваших возражений, и вы готовы согласиться взять меня?
«С этой дамочкой нужно держать ухо востро. Она точно бьет в цель, как сокол. Что ж, попробуем другую, более традиционную тактику».
— Честно говоря, мисс Реншоу, медицина не для слабых сердцем. Есть… неделикатные темы, с которыми должен быть знаком врач и которые дама не может… — Он попытался начать заново, надеясь, что основа высоких моральных устоев не рухнет у него под ногами. — Правила этикета и приличия требуют, чтобы вы сохраняли некоторое невежество касательно человеческого состояния.
Его слова прозвучали помпезно и глупо.
— Как это? — в полном замешательстве спросила она.
Роуэну не хватило сил, чтобы ей ответить.
Гейл, принимая вызывающую позу, снова сложила руки на груди.
