мышцы, клубками перекатывающиеся под кожей расслабились. Собака мотнула обрубком хвоста из стороны в сторону и пошла на Нику.
Это была сука. Вытянутые треугольники сосков сочились влагой.
Сжимая в руке нож, девушка ждала.
Задевая хвостом бока, собака подошла вплотную и ткнулась мокрым носом в открытую ладонь. Шумно вздохнула, как вздохнул бы человек, вернувшийся домой. Из приоткрывшейся пасти выкатился язык и лизнул руку.
— Собака, — потрясенная до глубины души Ника несмело коснулась уродливой морды. Собака боднула ладонь и снова лизнула. — Хорошая собака, ты хорошая собака.
Девушка сорвала клапан с банки тушенки не для себя — она съела пору кусков и больше в горло не лезло. Больше половины она отдала слепой собаке, ловившей каждое ее движение. Огромная черная тварь не заставила себя упрашивать. Она честно пыталась подцепить зубами угощенье. Пожалуй, ей проще было бы проглотить банку целиком. Наконец Ника не выдержала — перевернула банку, вытряхнув содержимое прямо на доски. Дальше дело пошло быстрее.
Чуть позже Ника остановилась у входа в лаз, вглядываясь в черноту колодца, заполненного масляно блестящей водой. Собака не отставала. Она ткнулась мордой чуть пониже спины.
— Никакая ты не собака, — сказала Ника, едва удержавшись на ногах. — Ты лошадь. Только маленькая.
Она погладила собаку по морде, стараясь не касаться закрытых пленками глаз.
— Прощай, пора мне.
Вскоре девушка вышла из лаза и направилась вдоль забора, огибая скрытую в зелени деревню. Как она и предполагала, сразу за поворотом начиналось шоссе, ведущее в сторону Боровой. В зарослях у асфальта, пробитого корнями деревьев Нику ждал сюрприз.
Сюрприз сидел на траве, пялил на девушку бельма слепых глаз и в радостном нетерпении перебирал лапами.
— Ничего себе, — удивилась Ника.
При звуках ее голоса собака всхрапнула и заструилась к ней навстречу. Мышцы перекатывались под черной блестящей кожей.
— Как это понимать? Ты что, собралась со мной? А, собака?
Собака ткнулась в бок и затихла, нарываясь на ласку.
— Понятно. Как хочешь.
Ника вздохнула и пошла по шоссе, перепрыгивая через провалы. Черная собака бежала следом.
Вскоре получилось само собой, что Ника сошла с асфальта на тропу — собака все время теснила ее с левого бока. Девушке надоело с ней спорить. Зато как только она сместилась вправо, собака послушно пошла рядом.
Несколько раз собака останавливалась, усаживалась на задние лапы и принималась тихо рычать. Нос на безглазой морде дергался, что-то вынюхивая. Ника в предупреждениях не нуждалась. Она и так прекрасно видела, как незаметная среди трещин и колдобин на асфальте, разросшаяся комариная плешь углом вдавалась в тропу. Обходить следом за собакой было не в пример проще, чем определять границы аномалии. Та чуяла свободный путь, бежала дальше и останавливалась, поджидая девушку.
Лес редел, хирел. Деревья клонились к земле. Стволы изгибались, словно привычный ориентир — солнце, к которому они тянулись веками, перестало быть для них жизненно необходимым. Дул ровный ветер. Плотная облачность закрывала небосвод. Белым размытым пятном в облаках путалось солнце.
Тропа, петлявшая среди деревьев, пошла под уклон. Ника сдерживалась, чтобы не разбежаться под гору. Опустив морду к самой земле, собака трусила рядом, то и дело останавливаясь, чтобы подождать Нику.
Пропала тропа, затерявшись среди густой травы. Выйдя на открытое место, девушка остановилась, озираясь кругом. Вполне возможно, она пошла бы дальше, ничто на поляне не заслужило пристального внимания. Особенно справа, где ощетинилась человеческими костями недавно сработавшая изнанка. В ту сторону Ника старалась не смотреть.
А зря. Потому что именно в том направлении и уставилась безглазая морда. Нос дернулся. Ощерилась пасть, выставив напоказ страшные зубы. Загривок вздулся и собака припала к земле, готовясь к нападению.
На кого? Ника крутанула головой и ничего не увидела, кроме человеческой плоти, пронзенной костями.
— Что ты, собака, успокойся, все в порядке, — начала она и не договорила.
Боковым зрением Ника заметила нечто такое, от чего моментально покрылась холодным потом.
Куча мертвой плоти, истыканной костями шевелилась. Дрогнули белесые связки, нитями лежащие на земле, натянулись, сжимая куски мяса. Паучьими лапами заворочались ребра, завернулись, обрастая мышцами. Пузырилась кровь, стекая по многочисленным костям. Кровавые сгустки с резким чавкающим звуком втянулись внутрь, постепенно скрываясь за нарастающим кожным покровом. Со скрежетом срослась черепная коробка. Некоторое время глазные яблоки висели на нитях отдельно от головы. Потом дрогнули, словно кто-то дернул их за нити и втянулись точно в глазные провалы.
Ника успела отступить на два шага назад, как щитом прикрываясь дулом автомата. Собака хрипела, прячась за спину. Пятясь, девушка чуть не наступила ей на лапу.
На поляне, щурясь на свет, стоял сталкер. Невысокий, коренастый, в защитном костюме, перетянутом на груди ремнем автомата. Болезненное, худое лицо молодого человека портили седые волосы — длинные, падавшие на плечи. Левая щека была перекрещена двойным шрамом — продольной и поперченной полосками, пересекавшимися на скуле.
Сталкер скользнул по Нике пустым, ничего не выражающим взглядом, задержался на слепой собаке, скалящей зубы. Что-то произошло с его лицом — волной пробежала судорога. Он сделал шаг вперед и вдруг замер. Его взгляд стал осмысленным и снова вернулся к девушке.
— Какие люди, — голос сталкера треснул и эхом рассыпался среди деревьев.
Собака взвыла и только забытая и вновь обретенная преданность к человеку остановила ее от поспешного бегства.
— Привет, — сталкер опустился в траву так, словно силы разом оставили его. — Садись. Поговорим.
Онемевшая от изумления Ника не сразу сообразила чего хочет от нее воскресший сталкер. Она стояла, пытаясь разобраться чего больше в чувствах, охвативших ее — любопытства или страха. Так ничего и не поняла.
Сталкер сидел, не шевелясь, глядя прямо перед собой. Длинные худые пальцы лежали на коленях. Сбитые каблуки грязных ботинок зарылись в землю.
— Привет, — решилась девушка и подошла к сталкеру. Садиться, впрочем, не торопилась. — Ты кто?
— Человек. Сталкер. Я Семецкий.
— Как? — Ника села рядом. — Сам Семецкий? Вечный сталкер?
— Так получилось.
— Я все видел. Но как же такое возможно? Это же была изнанка, а ты, из того, что было…
— А, — он хотел махнуть рукой, но рука его не слушалась. — Изнанки, карусели, мельницы, всякие штучки, слепые пятна… Сколько их было.
— Семецкий, надо же, — Ника глупо улыбалась. — Я не знал, что ты есть на самом деле. Я думал, ты легенда, что ли.
Семецкий молчал. Ника тоже. Она не знала, о чем с ним можно говорить.
— Ты даже не ври себе, — едва слышно сказал он, — что пришла сюда за тем, чтобы приятеля выручить из беды. Не ври. Я вранья не люблю. Мне все врали. И всегда. И Зона обманула.
У Ники перехватило дыхание от того, что легендарный сталкер так запросто ее раскусил.
— А зачем же я сюда пошла? — сдавленным голосом спросила она. — Ты знаешь?
— Я знаю. И ты не ври. Ненавижу вранье.
— Тогда зачем, скажи?
