Появились миссис Финнимор и Эйприл, обе в слезах, обе с улыбками. Миссис Бун не смогла сдержаться и надолго заключила Эйприл в объятия.
— Мы так счастливы, что ты вернулась! — сказала она.
Детектив Слейтер представился Эйприл, которая была взволнована и немного смущена вниманием взрослых.
— Рад видеть тебя, дитя, — произнес Слейтер.
— Спасибо, — тихо ответила Эйприл.
— Послушайте, мы можем поговорить позже. — Детектив повернулся к миссис Финнимор. — Но мне нужно провести пару минут наедине с девочкой сейчас.
— Разве это не может подождать? — возмутилась миссис Бун, шагнув к Эйприл.
— Разумеется, может, миссис Бун. Однако есть один маленький вопрос, который мне необходимо решить сейчас. После этого я уйду отсюда и оставлю вас в покое.
— Никто не просит вас уходить, — вставил мистер Бун.
— Понимаю. И все же дайте мне пять минут.
Тео вернулся, и Буны, покинув комнату отдыха, направились на кухню, где воздух отяжелел от аромата сосисок. Миссис Финнимор с Эйприл сели на диван, и детектив придвинул стул поближе к ним.
Он тихо заговорил:
— Эйприл, мы просто в восторге, что ты вернулась домой целая и невредимая. Мы рассматриваем возможность выдвижения обвинений в твоем похищении. Я обсуждал это с твоей матерью, и мне нужно задать вам пару вопросов.
— Ладно, — робко ответила она.
— Во-первых, когда ты уезжала с отцом, ты сама на это согласилась? Или он заставил тебя уехать?
Эйприл, казалось, была сбита с толку. Она взглянула на мать, но та уставилась в пол.
Слейтер продолжал:
— Обвинение в похищении требует показаний, подтверждающих, что жертву заставили уехать против воли.
Эйприл медленно покачала головой и сказала:
— Меня не заставляли. Я хотела уехать. Я была очень напугана.
Слейтер сделал глубокий вдох и посмотрел на Мэй, которая все еще отводила глаза.
— Хорошо, — кивнул он. — Второй вопрос: тебя удерживали против твоей воли? Может, ты хотела все это время уехать, но оставалась, потому что тебе говорили этого не делать? При похищениях иногда жертва уезжает без возражений и принуждения, вроде бы добровольно, но по истечении времени передумывает и хочет отправиться домой. А похититель отказывает ей в этом. С этого момента удержание человека уже считается похищением. С тобой все было так?
Эйприл скрестила руки на груди, стиснула зубы и сказала:
— Нет. Со мной было не так. Но мой отец все время лгал. Он убедил меня, что поддерживает связь с мамой, и что здесь все хорошо, и что мы приедем домой. В конце концов. Он ни разу не сказал, когда именно, но намекал, что скоро. Я не думала о том, чтобы сбежать, и уж точно смогла бы это сделать. Меня не охраняли и не держали под замком.
Детектив сделал еще один глубокий вдох, чувствуя, что дело практически разваливается на глазах.
— Еще один, последний вопрос, — произнес он. — Тебе причинили хоть какой-то вред?
— Мой отец? Нет. Возможно, он лгун, мерзавец и паршивый отец, но он никогда не причинил бы мне вред и не позволил бы сделать это кому-то другому. Я ощущала, будто надо мной нависла угроза. Мне было одиноко, я боялась и была сбита с толку, но это бывает со мной даже здесь, в Страттенберге.
— Эйприл… — мягко произнесла миссис Финнимор.
Детектив Слейтер встал:
— Итак, это не уголовное дело. Происшествие надлежит рассматривать в гражданском суде.
Он прошел на кухню, поблагодарил всех Бунов и удалился. После его ухода Эйприл с матерью присоединились к Бунам, сели за кухонный стол — отведать обильный завтрак из сосисок, блинов и яичницы. После того как расставили тарелки, должным образом благословили еду и каждый проглотил кусочек-другой, Айк произнес:
— Слейтер дождаться не мог, когда уберется отсюда, поскольку был смущен. Полиция четыре дня потратила на игры с Дилером, а Тео раскрыл дело примерно за два часа.
— Как тебе это удалось, Тео? — пожелал знать Вудс Бун. — Мне нужны подробности.
— Давай выкладывай, — напирала Марселла.
Тео съел еще яичницы и окинул всех взглядом. Все смотрели на него. Его губы дрогнули сначала в хитроватой ухмылке, потом он растянул их в широкой улыбке от уха до уха, сверкающей брекетами, и его веселье оказалось страшно заразительным. Эйприл, которая уже избавилась от своих брекетов, в свою очередь, одарила его великолепной улыбкой.
Не в силах сдержаться, Тео рассмеялся.
Детектив Слейтер поехал прямиком в тюрьму, где встретился со своим коллегой Кэпшоу. Они вместе ждали в маленьком помещении, пока Джека Липера будили, заковывали в наручники и в оранжевом костюме и резиновых оранжевых тапочках для душа практически тащили по коридору. Двое полицейских приволокли Липера в комнату и усадили на металлический стул. Наручники не снимались.
Липер, все еще с опухшими глазами и небритым лицом, посмотрев на Слейтера и Кэпшоу, сказал:
— Доброе утро. Рановато вы сегодня, ребята.
— Где девочка, Липер? — прорычал Слейтер.
— Ну-ну, так вы вернулись… На этот раз вы, ребята, готовы договориться?
— Да. У нас есть предложение, очень хорошее предложение для вас, Липер.
— Но сначала вы должны сказать нам, далеко ли отсюда девочка. Просто намекните. В пяти милях, в пятидесяти, в пятистах?
Липер улыбнулся, услышав это. Он почесал бороду и ухмыльнулся:
— Она приблизительно в ста милях отсюда.
Слейтер и Кэпшоу засмеялись.
— Я сказал что-то смешное?
— Вы лживый подонок, Липер, — сказал Слейтер. — Наверное, до смерти будете лгать.
Кэпшоу, шагнув вперед, объяснил:
— Девочка дома со своей мамочкой, Липер. Похоже, она сбежала с отцом и провела несколько дней в бегах. Теперь она вернулась, целая и невредимая. Слава Богу, она никогда не встречалась с вами.
— Вам нужна сделка, Липер? — вступил Слейтер. — Вот условия: мы снимаем все обвинения здесь и ускоряем вашу отправку в Калифорнию. Мы поговорили с местным начальством, и оно подготовило для вас особое место как для сбежавшего преступника. Под максимальной охраной. Вы никогда больше не увидите дневного света.
Липер открыл рот, но не произнес ни слова.
Слейтер обратился к полицейским:
— Уведите его.
Потом они с Кэпшоу покинули помещение.
В 09.00 в воскресенье полицейское управление города сделало письменное заявление для прессы. В нем говорилось: «Приблизительно в шесть часов утра сегодня утром Эйприл Финнимор вернулась в Страттенберг и воссоединилась с матерью. Девочка цела, здорова, в хорошем настроении и никоим образом не пострадала. Мы продолжаем расследование этого дела и допросим ее отца Тома Финнимора при ближайшей возможности».
Новость тут же передали по телевидению и радио. Она пронеслась и по Интернету. Почти во всех
