воспитания, но ничего из этого не вышло — характер у сестры оказался еще сильнее. Нельзя сказать, что тетка баловала племянника, просто она в нем души не чаяла. Потом осталась в семье самого Джереми, чтобы приглядывать за Аннабелл, и всюду следовала за племянником, даже решилась оставить на старости лет Штаты и переехать в эту страну с тропическим климатом.
Но больше она не желает здесь оставаться! Делить кров с человеком жестоким и злым ей претит!
Лицо Джереми приняло угрюмое выражение. В конце этого месяца Розалинд Хезеринфилд покидает их. Эта сильная и гордая женщина всегда говорит то, что думает, и Джереми пришлось многое выслушать, прежде чем он отправился с Аннабелл в Куалунунор на традиционный праздник.
— Мне не нравится, каким ты стал, дорогой Джереми, — сказала она. — Холодный, бесчувственный, ты заставляешь людей страдать. Да ты нежнее и заботливее со своими лошадьми и коровами, чем с дочерью. Это никуда не годится, племянничек! Сердце твое превратилось в камень, если оно вообще у тебя есть. Аннабелл нужен отец, а не престарелая тетка. Если ты не в состоянии быть ей отцом, то позаботься, чтобы у нее была мать. Больше не перекладывай всю ответственность на мои плечи. Насколько я помню, мне обещан коттедж у ручья, и я намерена поселиться там в конце этого месяца. Мне также была назначена пенсия твоим отцом. Или ты будешь со мной спорить?
Джереми не стал спорить. Он знал, что в конце концов сможет уговорить ее. Он не постеснялся бы использовать ее привязанность к нему и его дочери, чтобы добиться своего. В то же время он не мог не признать, что Аннабелл, по-видимому, и в самом деле нужна мать. Посмотрев в печальные глаза тетушки, Джереми согласился с неопровержимыми доводами; ребенку требуется больше внимания и тепла, чем он может дать. Только где он раздобудет мать для Аннабелл? Закажет по почте? Приобретет в универсальном магазине? Женщины, окружавшие его в последнее время, в матери не годились.
Робертина Глендон вот уже два года домогалась его внимания, постоянно стараясь быть на глазах. Расчетливая и недалекая, она забрасывала Джереми письмами, в которых расписывала их возможную совместную жизнь. Писем приходило все больше и больше, но какими они были одинаковыми, будто написанными под копирку! Женщина в мельчайших деталях описывала дом, который они построят на берегу океана, «уютное гнездышко с тремя бассейнами и оранжереей, чудесный домик, где в спальнях будут красоваться огромные зеркала в ореховых рамах, а паркет в гостиной накроет огромный афганский ковер».
Какие зеркала? Зачем ковер?
Единственная ночь, проведенная с Робертиной, обернулась для Джереми тягостным романом с любительницей ночных купаний в океане. И зачем только он позволил себе пригласить на ужин партнера по бизнесу, стареющую Робертину Глендон, обожающую строить несбыточные планы?!
Воспоминания о некогда страстных поцелуях под пальмами теперь вызывали тоску и отвращение. Ничего, кроме заботы о собственном теле, не беспокоило хрупкую блондинку с осиной талией и кукольными голубыми глазами.
Бесконечные визиты к диетологам и врачам, в массажные салоны, в клиники, где умелые хирурги возвращают молодость бедрам и ягодицам. Муж требовался Робертине Глендон лишь для повышения общественного статуса, для выхода в свет.
Камилла — славная девочка… Камилла была бы рада сыграть роль матери, однако Джереми знал, что она не сможет долго опекать его дочь. Эта чувственная огненно-рыжая красотка не создана для домашнего очага, только для спальни. Как только она перестанет привлекать его физически — а это неизбежно, так всегда бывает у него с женщинами, с которыми он сближается, — Камилла начнет вымещать свое недовольство на Аннабелл.
Нет, он не женится на Камилле, хотя… Хотя она безумно хороша в постели и фигура у нее, словно магнит железо, так и притягивает взгляд. На губах всегда играет обольстительная улыбка, обещающая страсть и негу, томные глаза с длинными густыми ресницами не знают туши.
Камилла пренебрегала косметикой — природа одарила ее от рождения всем, что требуется красивой женщине. А как она одевается! При богатых родителях можно опустошать дорогие французские бутики в центре столицы, да и подарки Джереми после каждой ночи любви тоже нельзя назвать скромными.
К его ногам упала конфетка с изображением улыбающегося Будды на фантике, которую бросили с борта проплывающей мимо набережной баржи, но она не попала в протянутые руки Аннабелл. Девочка нагнулась, чтобы поднять ее, но конфету уже перехватили. Из-под густой темной челки на Аннабелл смотрели с сомнением и надеждой карие глаза малыша. Какая прелесть, подумала она и подмигнула мальчику, мол, не робей, герой!
— Это твоя?
Маленький кулачок разжался, малыш неохотно протянул Аннабелл конфетку.
Девочка улыбнулась и покачала головой. Джереми с удивлением заметил, как непринужденно ведут себя дети. Дети умеют быть искренними, в этом возрасте искренность ничем не угрожает.
Аннабелл с симпатией смотрела на мальчика, ей хотелось подарить ему все свое миролюбие, все радушие.
— Можешь конфетку взять себе, — успокоила она его ласковым голосом. — Это тебе улыбнулся сам Будда! Считай, что скоро все твои желания исполнятся, ты будешь счастлив. Хочешь быть счастливым?
Малыш все еще продолжал протягивать конфетку, на которую смотрел с вожделением.
— Милли говорит, что нельзя брать чужое, нельзя ничего отнимать у девочек. Надо иметь свое.
Надо же, какой рассудительный мальчуган! Джереми внимательно прислушался к разговору детей.
Аннабелл с серьезным видом обратилась к мальчику:
— Раз ты нашел ее, то можешь оставить себе.
Ясные карие глаза на мгновение задержались на ее лице, а в следующее мгновение конфетка исчезла в маленьком кулачке. Несколько счастливых секунд он сжимал ее в ладошке, потом стал осторожно разворачивать бумажку.
— Меня зовут Джонни, — важно сказал мальчик, отправляя в рот конфетку. — А тебя как?
— Аннабелл, а это мой отец, — ответила девочка. — А где твой папа?
Малышу, которого звали Джонни, пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть в лицо Джереми, рост которого явно превышал шесть футов. Под его пристальным и изучающим взглядом мужчина насмешливо улыбнулся. Этого паренька не так легко смутить.
— У меня папы нет, но когда-нибудь у меня тоже будут сапоги, как у ковбоев. Ты любишь лошадей, Аннабелл? Твой папа их точно любит.
Смешной парень, мечтает о ковбоях на островах, где никто и не видел ценителей мустангов. Но почему он думает так странно об отсутствующем отце и сапогах?
Джереми не уловил связи между одним и другим, но для мальчика, по-видимому, такая связь существовала. А самое странное заключалось в том, что мальчуган угадал: Джереми любил и понимал лошадей.
У него мелькнула мысль, что, если бы Аннабелл родилась мальчиком, она, наверное, была бы ему ближе. Впрочем, кто знает, может, сын раздражал бы его еще больше.
Джереми услышал, как Аннабелл спросила Джонни:
— Тебя привела на парад мама, малыш?
Его удивило, что Аннабелл проявляет интерес к мальчику. Она мало обращала внимания на своих школьных товарищей. Джереми видел, что Аннабелл всегда и везде предпочитает бывать одна, и полагал, что эту черту она унаследовала от него.
— Меня привела сюда Милли, — ответил Джонни и добавил: — Но она потерялась, наверное, испугалась дракона.
— Ты уверен, что это не ты потерялся? — спросила Аннабелл с улыбкой.
— Да, — твердо произнес мальчик, нахмурив густые бровки. — Я знаю, где нахожусь, но не знаю, где Милли. Значит, это она потерялась.
