Олег Игоревич Ёлшин
Тейа
вторая редакция ноябрь 2012г.
…Великая Катастрофа не может быть отменена, но только отсрочена…
…Решения Человеческой воли самые неумолимые, они препятствуют любым изменениям Кармы нашей несчастной планеты…
…Вопрос лишь в том – сумеет ли наше человечество одуматься и сдержать свои недостойные инстинкты и тем уменьшить размеры грозного бедствия…
…Судьба планеты в руках ее обитателей.
(Е.И.Рерих)
Часть 1
Он шел по улице, смотрел на проходящих мимо него людей, машины, проезжавшие по дороге, на дома и вывески с пестрой рекламой. Смотрел наверх, где между этими домами и проводами, свисающими со столбов и тряпичными растяжками, проглядывало небо и яркое солнце. Все куда-то торопились и не обращали на него внимания, а он все шел и думал, что, наверное, пройдет совсем немного времени, и эти люди станут оборачиваться и узнавать его. Но даже не это было главным… Оглядываясь по сторонам, словно прощался с этими людьми и городом, прежней жизнью, он шел навстречу новому и такому необычному для него самого…
Несколько лет назад ему на ум пришла какая-то фраза или мысль. Всего несколько слов, и тогда он зачем-то записал их. Потом появился какой-то бессвязный сюжет или даже не сюжет, а набросок. Мимолетная фантазия, которая неожиданно возникла в сознании, обрела форму, и он снова записал ее. Потом этих мыслей, слов и страниц стало очень много. Они теснились в его голове, возникали ниоткуда и просились на бумагу. Он не понимал, зачем делает это, но продолжал торопливо записывать, словно боялся потерять что-то важное, и теперь по крупицам собирал то, что случайно обронил. Потом появились сюжеты, и уже толстые кипы бумаг, исписанные мелким почерком, заполняли его стол. Иногда казалось, что пишет под диктовку. Он писал и уже не делать этого не мог, остальное растворилось где-то во вчера, и теперь для него существовало только сегодня.
Однажды он остановился, все перечитал и словно заглянул в зеркало. Но уже видел там какого-то другого человека, измученного гонкой за словом, мыслью и нетерпением с их помощью что-то сказать. Показал своим друзьям, знакомым. Почти никто не стал читать. Он был уверен в этом. Просто жизнь стала совсем другой, люди перестали тратить время на такие пустяки, задумываться о чем-то еще. Если ты один, твое внимание заполнят шум телевизора, двигателя автомобиля, пылесоса, стиральной машины, кофеварки, звонки телефона и других приборов первой необходимости, а второй необходимости уже не существовало. Если ты не один – тем более…
Наконец, один друг позвонил ему. Тот был в восторге!
– Неужели это твое?… Такое нужно печатать!…
Тогда и начался новый этап в его жизни.
Поначалу казалось – все просто. Отнести в редакцию – одну, вторую, третью… Потом наступила долгая пауза… За эти несколько месяцев он не написал ни строчки. Словно перешел на другой уровень сознания, где люди только спят, едят и мечтают о деньгах. И пока он думал об этом, вторую, (ту самую, без которой он уже не мог и не хотел) область его сознания словно стерли. Он подивился. Никогда раньше не думал, что могут быть настолько несовместимые вещи, которые не укладываются в одной голове. Но, как же другие пишут и печатаются? Пока мучился этим вопросом, пришел первый ответ из редакции. Сначала он не понял. Там было написано: 'Простите, но это не наш формат'. Потом еще и еще. Ответы сыпались на него, и тексты их были написаны словно под копирку. Он позвонил в одну из редакций и попросил объяснить значение этого нового для него понятия. Оказалось, что читать его никто не собирался, потому что рукопись должна иметь определенное количество символов – то есть букв, пробелов, запятых и так далее. А если у тебя их меньше в книге или больше – это и есть 'неформат'! Потрясающе! Значит многие его любимые и великие писатели – это 'неформат'!
– Они классики, – отвечали в редакции.
– Наверное, классиками и родились, – подумалось ему.
И вот теперь он шел по улице и вспоминал. Солнце слепило глаза, равнодушные прохожие обгоняли его, каждый несся по своим делам. Эти люди, видимо, были тем самым 'форматом', поскольку им было куда торопиться. Значит то, что они делали, имело какой-то смысл. Оказывается, буквы и их количество имеют значения больше, чем то, что стоит за ними. И тогда он решил… Он очень хотел писать, уже не мысля себя без этого. Он решил делать это просто для себя и еще для того самого друга, который остановился на мгновение и прочитал не буквы, но слова, его книгу, дочитав ее до конца. А как иногда хочется, чтобы тебя услышали, и, может быть, даже поняли. Но ведь для этого и существуют друзья…
Так прошли два года с его первой неудачной попытки напечатать свои книги. За это время он написал еще много всего и уже привык к такому общению и с бумагой, и самим собой. Бывали мгновения, когда он становился совершенно пустым, и тогда терпеливо ждал и ходил по этим улицам, куда-то уезжал, снова ждал, пока, наконец, не набрасывал достаточно поленьев в топку своей фантазии и не наполнял ее новыми образами и желаниями; и только тогда снова подходил к столу. Совершенно изменил свою жизнь, придавая мало значения прошлым делам и работе, но стоило освободиться, трепетно брался за дело. Теперь у него было все. Он мог написать для себя и любовь, и богатство, которое мало его интересовало, славу, которая лишь пугала и совершенно была не нужна, написать о тех далеких странах, где никогда не бывал, да и вряд ли уже придется… Об островах… Нет, об острове, который так манил своей неизвестной, таинственной далью. Теперь тот был перед его глазами, был плодом его усталой фантазии, рядом и наяву…
Раздавшийся звонок стал для него потрясением. Он давно оставил надежду издать свои книги, и поэтому этот голос ошеломил его. Звонок был как будто с другой планеты. Незнакомец предлагал зайти к ним редакцию и принести все свои работы. На вопрос, не смущает ли их количество символов, на другом конце трубки ответили: 'Вы принесите нам не символы, а ваши рукописи и не слушайте жадных дураков'.
И вот теперь он шел по городу, приближаясь к заветному месту и той заветной двери, за которой находились люди, которые ждали его. Наконец, подошел к крыльцу какого-то дома, взглянул на вывеску, сверив название с адресом на бумаге в его руке.
– Издательство 'Остров', – прочитал он.
Остановился и на мгновение замер в этой городской суете, переведя дух и не решаясь войти. Перехватил папку с рукописями, внимательно на нее посмотрев. Потом снова по сторонам. Увидел какую-то бродящую собаку. Та стояла и потерянным взглядом смотрела на него, а он на нее.
– Иди сюда…Ну, не бойся, – неожиданно заговорил он. Собака подошла и с опаской посмотрела. Помахала хвостом. Он наклонился и потрепал ее по голове, погладил по спине.
– Все хорошо?…
