отменили. А теперь опять что ли ввели?
- Нет, пап. Я так просто интересуюсь.
- Молодец, - похвалил меня папа. – Кругозор расширяешь, это не лишнее. Пригодится в жизни.
- Ага, - сказал я, польщенный, и чуть было не выложил, для чего это может пригодиться, но вспомнил нашу договоренность с Сережкой держать язык за зубами и промолчал. Хотя, конечно, хотелось рассказать папе, что с ним за столом сидит уже почти готовый специальный секретный агент. Чтобы не выдать себя, я быстро доел, выпил чай, сказал «спасибо» и ушел в свою комнату, услышав, как за спиной мама негромко сказала папе:
- Серьезный какой становится. Взрослеет. Или влюбился.
Когда пришло время ложиться спать, я пожелал родителям спокойной ночи, а сам решил посмотреть, что за книжки дал мне Сережка. Так как мама обычно не позволяла мне засиживаться допоздна и тушила свет в комнате, то я взял фонарик, подаренный мне год назад на день рождения, разделся и залез с головой под одеяло. Однажды, один одноклассник дал мне почитать очень интересную книгу, но ее надо было вернуть на следующий день, так как он сам взял его у кого-то. И я выдумал такой способ чтения. Если кто-нибудь из родителей заходил в комнату, то ему казалось, что ты мирно похрапываешь, хотя ты на самом деле вовсе и не спишь. Главное было себя не выдать каким-нибудь движением или лучом света из-под одеяла.
Сережкины книжки были с виду совершенно не интересные. Даже обложки у них были скучные и без картинок. Полистав их, я решил сначала прочитать книгу, которая называлась «История ЦРУ». Потому что она была самая тоненькая и напечатана крупным шрифтом. Осилить я смог только предисловие, после чего мне очень захотелось спать, так как более скучной и неинтересной книги я в своей жизни не видал, разве что учебник по математике. Проклиная себя за слабохарактерность, я выключил фонарик и лег спать, пообещав себе, что с завтрашнего дня начну читать. Это как лекарство, невкусно, но необходимо. Ночью мне снились, как и положено разведчику, погони и драки, только гонялись за мной не люди, а книжки с замысловатыми названиями.
Наутро я заставил себя встать без всяких выклянчиваний у мамы «еще полминуточки поваляться» и даже сделал зарядку, чего не случалось уже очень давно. Наверное, с тех пор, когда мы с Сережкой, после просмотра очередного фильма решили стать десантниками. В школе я, вопреки обыкновению, не гонял со всеми по коридорам и этажам, а лишь снисходительно посматривал на детские забавы одноклассников. Знали бы они! Правда, после уроков, я остался на часок поиграть в футбол. Ну, должны же быть и у специальных агентов хоть какие-то радости в жизни!
Дома, выучив уроки, я снова принялся читать Сережкину литературу. Там было множество непонятных слов, но эта непонятность меня лишь вдохновляла. Все-таки я не в какие-то там моряки готовился! Мама, пришедшая с работы, только головой покачала, сын, вместо того, чтобы играть в компьютерные игрушки, книжки читает.
- Сынок, в школе все в порядке? – обеспокоенно спросила она. – Или, может, компьютер сломался?
- Нет, мам, - бодро откликнулся я. – Книжку вот интересную читаю, про рыцаря Айвенго. – я накрыл «секретную» книгу про ЦРУ, заранее приготовленным томиком Вальтера Скотта. Честно говоря, «Айвенго» я прочел уже раз шесть, но мама этого не знала.
- Это хорошо. Читай, а то с этими игрушками в компьютере с ума сойти можно. Ужинать будешь? Или папу подождешь?
- Буду. А потом можно на улицу на часок, а то зачитался и погулять забыл, – попросил я.
- Что ж, сходи погуляй, проветрься. Если английский выучил.
- Йес, мэм, - ответил я, присаживаясь к столу.
Мы с мамой в еде неприхотливы. Это папе и первое, и второе подавай. Да еще салаты разные. Мы же делаем себе бутерброды с сыром и колбасой и готовим их в микроволновке. Пальчики оближешь! Папа этого не одобряет и считает, что человек должен питаться правильной пищей, а не всякими там хот-догами. Может он и прав, но горячие бутерброды мне лично кажутся гораздо вкуснее, чем, скажем, суп или макароны.
Поев и выпив сок, я оделся и позвонил Сережке.
- Серый? Это Матвей. Ты выходишь?
Телефонная трубка унылым Сережкиным голосом ответила мне, что сегодня, дескать, встретиться никак не удастся, потому что возникли некоторые непредвиденные обстоятельства. Надо же сказал тоже «непредвиденные обстоятельства»! А по мне так очень предвиденные. Небось опять схватил двойку по математике. Сережка отличный парень и учится неплохо, но есть у него одна проблема. Он напрочь не понимает математику и каждый урок для него просто катастрофа. Родители даже как-то наняли ему репетитора, студента какого-то физико-математического факультета. Так тот после месяца занятий отказался учить Сережку, объяснив это тем, что сам перестал понимать простейшие задачки. А еще он сказал, что у Сережки не математический склад ума, а гуманитарный. Родители после этого Сережку месяца два не ругали за плохие оценки по математике, все думали, что делать с его гуманитарным умом. Он, видя это, математику забросил совсем. И если раньше получал разные отметки, включая даже редкие четверки, то теперь постоянно таскал двойки, изредка разбавляя их тройками. Классная руководительница Сережки, заметив это, вызвала родителей в школу, где ясно и понятно разъяснила, что Сережкин «гуманитарный склад ума» не что иное, как лень-матушка. После этого Сережку снова стали наказывать за двояки, что сразу же повысило его успеваемость по математике.
- Ладно, тогда до завтра, - попрощался я, и, не удержавшись, добавил. – Желаю тебе исправить «непредвиденную» «пару» по математике.
Да, жаль, что Сережку не выпускают, но погулять мне все равно хотелось. Я выглянул в окно, чтобы найти себе компанию. Так, так, малыши под присмотром бдительных мам возятся в песочнице, всякие там перво – третьеклассники бессмысленно носятся друг за другом по двору. А вот это уже поинтересней! Наташка Аникушина с подружками что-то обсуждают на лавочке. Может и хорошо, что Сережку не выпустили. Они с Наташкой терпеть друг друга не могут. А я почти со всеми в нашем дворе дружу, да и Наташка мне нравится как человек. Не то, что другие девчонки, то дразнятся, то плачут, то визжат по разному поводу. Я принял решение и отправился на улицу.
Девчонки были заняты своими обычным девчоночьим делом – две плакали, а остальные во главе с Наташей их утешали. Я подошел и поздоровался:
- Салют! Чего ревете? Барби не поделили?
- Перестань, Мотька! Не видишь у людей горе, – ответила за всех Аникушина.
- Знаю я ваши беды, платье не купили или еще какую обновку. Чуть не по вашему – сразу в слезы! – ответил я. - Давайте поиграем во что-нибудь, я за мячом сбегаю.
- Иди, играй сам. Не до тебя, – отмахнулась от меня одна из плачущих.
- Вот странный вы народ. Объясните хоть в чем дело. Может и я поплачу за компанию, - пошутил я.
- Давай иди отсюда остряк-самоучка, - сказала Наташка. Все тебе хиханьки-хаханьки.
- Никуда я не пойду. Этот двор такой же мой, как и ваш. Что случилось то, может, помогу чем.
Наташа отвела меня в сторону, оставив свою свиту утешать плакс.
- Только смотри никому ни слова, - тихо сказала она, - А то у тебя язык как помело.
- У самой у тебя язык как помело. А я могила, – обиделся я, тем более что в ее словах была доля правды. – Мне болтать нельзя. Я теперь… - тут я замолчал, понимая, что чуть не выложил нашу с Сергеем тайну про спецагентов.
- Что ты теперь? – навострила уши Наташа.
- Я… Ну я теперь ничего никому не рассказываю. Вот так… - многозначительно сказал я.
Наташку этот мой сумбурный ответ удовлетворил, так как ей видимо самой хотелось рассказать мне кое-что интересное. Иначе бы она в меня вцепилась намертво, выпытывая, что нам с Сережкой за новая идея пришла в голову.
- Ну ладно, слушай. У Маринки с Танькой украли ролики! – выпалила она, сделав страшное лицо.
Я, ожидавший каких-нибудь страшных девчоночьих тайн, связанных как обычно с неразделенной любовью или тому подобными глупостями, даже и не знал, как себя повести. Подумаешь, ролики украли, эка невидаль! Вон у Витьки из третьего подъезда велосипед увели, когда он в магазин на минутку за мороженым забежал – это я понимаю трагедия! Но говорить Наташке об этом я не стал, очень уж она
