раскрутить, но ни у кого ничего не выйдет, я знаю — что бы они потом не говорили назавтра, типа, и протянул, и за щеку взяла.
Завтра первый день каникул, а сегодня — уборка класса. Как это все достало — вообще. Одно хорошо — с нами она, а не «классуха». Этой куда-то ехать надо было, вот и заставили практикантку сидеть, пока мы убираем, смотреть, как мы ни фига не делаем. Я не спешу, чтобы, может быть, потом, когда кончим, выйти с ней вместе из школы и дойти до остановки — а что тут такого?
Все уже ушли, а я задержался: надо отнести ведра с грязной водой в туалет.
Назад с ведрами не спешу. Сцу, потом курю. Она без меня не уйдет, не закроет класс: там мой портфель и шмотки.
Возвращаюсь, ставлю пустые ведра в угол. Она смотрит в окно. Там весна, солнце. Снег почти весь растаял.
Вот бы сейчас закрыть изнутри дверь и подойти к ней сзади и обнять за плечи. Но этого не будет никогда-никогда-никогда.
Дома в туалете дрочу и злюсь на себя и бью себе кулаком в живот. Ну почему, почему я сосцал?
Почти весна, почти тепло. Форточки открыты. Во дворах бегают и орут дети. Запах пыли, бензина и первой травы. Сидеть в школе скучно — вообще. Зато потом — домой и музыку на всю громкость, Nirvana или Offspring, чтобы было слышно из кухни, пока соображу себе поесть, а соседи пусть не рыпаются особо — я и послать могу.
Часов в шесть прусь на остановку. Хочу поехать в центр: просто так, чтоб не сидеть дома с родичами — они уже скоро придут.
На остановке — она. Сразу внутри что-то обрывается, как будто нарвался на врагов, и они сейчас отпиздят.
В школе сегодня не виделись, поэтому говорю:
— Здравствуйте
— Здравствуй.
— Вы домой?
— Да, а ты?
— Да, так.
— Понимаю, не хочется дома сидеть в такую погоду. А как же уроки?
Она улыбается, и я тоже: ну какие могут быть уроки?
— А можно вас проводить?
— Можно, конечно, почему бы и нет? Если у тебя, конечно, есть время.
Подъезжает битком набитый автобус, мы заходим, и нас разделяет толпа. И хорошо, потому что не знаю, о чем с ней говорить.
Едем до центра, потом пересаживаемся в другой такой же набитый автобус. Еще три остановки, и выходим.
— Вон тот дом — мой. Если хочешь, можешь зайти в гости.
В квартире никого.
— А где все ваши?
— Мама на работе, а больше никого и не должно быть: мы с ней вдвоем живем.
Пьем кофе с коньяком, потом — оставшийся в бутылке коньяк. Она смотрит на меня. Я не верю, что это на самом деле. Может, это сон? Или я охуел от дрочки — каждый день по два раза или больше?
Я подсаживаюсь поближе, обнимаю. Губами — к ее губам. Мы сосемся, слюнявимся, я нахожу рукой грудь. Сползаем с дивана на пол, я сую руку под платье.
Подожди, я сама — и сбрасывает с себя все. Шмотки разлетаются по комнате, она целует меня сама — вот, смотри, вот так надо. Потом еще и еще, и я тискаю ее грудь и хочу уже, а она — нет, еще нет, подожди. Некуда ждать, уже нельзя ждать. Она мне помогает, несколько раз туда-сюда — и все. Вот какая хуйня. Ладно, насрать. Она целует в губы. Вкусно.
Потом сидим на диване, закутавшись в одеяло, курим и молчим. На улице темно. Слышно, как ездят машины, гуляют под окнами пацаны и бабы, бухают и смеются, радуются весне и всему остальному.
— Приходи знаешь когда — в воскресенье, часов в семь вечера. Пока.
— Пока.
Поцелуй. Дверь захлопывается.
Май, все цветет. Он приходит ко мне почти каждый день, и мы пьем вино и трахаемся и иногда курим траву — я беру ее у Ленкиного бойфренда. Я, конечно, сошла с ума, но мне уже все равно. Практика, кстати, кончается — осталось отработать в школе три дня. И все, больше меня там никогда не будет.
Надоела уже она. На хуя вяжется — ты мой, ты мне нужен? На уроках пялится, как дурная. Она что, хочет, чтобы все узнали? Ей же хуже, это ей наваляют пиздюлей, а мне ничего не будет. Я, если что, расскажу все как есть: она сама меня к себе позвала и коньяком поила и все прочее. А вообще — все надоело, ебаться тоже надоело. «А у тебя попа красивая, а прогладь мне спинку». На хуй, на хуй, на хуй! Пошла она в жопу, надо скорей от нее отвязаться. Ладно, скоро ведь сама уйдет, практика кончится — и все, гуляй Вася.
— Знакомьтесь: это Андрей, мой парень, он только что из Парижа, даже еще говорит с французским акцентом, да? А это — Игорь, мой ученик, вернее, уже бывший, но, можно сказать, не только ученик, но и друг. Я знаю, Андрей привез из Франции вкусного вина, так что, мы можем пойти сейчас куда-нибудь на природу. Да, ребята?..
Соседка
Стою на балконе. Двор почти не виден из-за зелени деревьев. У подъезда тормозит «форд», почти новый — лет пять максимум. Выходит Юля с пятого этажа — в коротком черном платье, с маленькой черной сумкой. Она кивает водителю, заходит в подъезд.
Я резко дергаю ручку, первая балконная дверь ударяется о вторую, дребезжит стекло. Я кричу:
— Мама, я выброшу мусор?
Мама отвечает из кухни:
— Поздно уже, двенадцатый час. Всякая шваль по улицам ходит…
— Никто там не ходит.
— Ну, как хочешь…
Щелкаю выключателем, открываю дверь в туалет, хватаю синее ведро с черной крышкой. Сую ноги в старые кеды, выскакиваю из квартиры.
Юля стоит на площадке между вторым и третьим этажом, у почтовых ящиков, курит. Я говорю:
— Привет.
— Привет.
— Сигареты есть?
— А не задрал ты уже меня, а?
— Я тебя не драл.
Она отводит ногу и бьет меня по колену. Больно. Я сжимаю зубы, морщусь, но не ору.