– Как прикаж-ж-жу, как прик-к... кажу! Когда ты делал, что я прикажу? – рявкнул Регги.
– Я изо всех сил стараюсь удовлетворить...
– Да? Тогда почему ты проповедуешь мне законы?
– Я не могу...
– Всегда берешь на себя управление, когда я пытаюсь вести, – рычал Регги. – Дай сюда приборы! Сейчас полетим по-настоящему! – он наклонился и включил ручное управление. – И не смей брать на себя!
В предвидении неразумных действий хозяина уровень напряжения в программе компьютера увеличился.
– Сэр, я полагаю, уровень содержания алкоголя в вашей крови...
– Не проповедуй мне о прелестях трезвости, я сказал! Двинули!
Четверть своей мощности компьютер переключил на приказы, отданные Регги, потом поискал в памяти, но не нашел приказа, запрещающего проповеди, проверил определение проповеди и пришел к заключению, что не совершал этого действия. Другая четверть мощности продолжала следить за поворотами и раскачиваниями машины, а оставшаяся половина пыталась разрешить противоречие между базовой программой и приказом Регги не брать на себя управление. Компьютер экстраполировал результаты варварского вождения, привел их в соответствие с возвышающимися вокруг небоскребами, напряженным вечерним движением и пришел к тревожному заключению.
– Сэр, если вы продолжите нынешний курс, вы неизбежно столкнетесь со зданием или с другой машиной!
– Заткнись, жестянка, и лови кайф от полета! – выпалил Регги. – Ты не лучше ее!
Компьютер видел, как приближающаяся машина заполняет поле зрения его рецепторов, рассчитал векторы сближения двух машин и заключил, что столкновение произойдет через 5, 634 секунды (последующие цифры он округлил). Он хотел предупредить Регги, но этому мешал приказ “заткнуться”. Компьютер взял бы на себя управление и избежал столкновения, но Регги запретил это. Таким образом, возникло противоречие между двумя аспектами программы: тем, который требовал обеспечить безопасность хозяина, и тем, который требовал повиновения. Конечно, он может нарушить приказ, чтобы спасти хозяина. Но есть ли необходимость в этом? Надо подумать. В конце концов, у него целых 5, 634 (теперь уже 5, 137) секунды. Для компьютера пять секунд – очень большое время, так что можно позволить себе подумать.
Человек в таком случае подумал бы: “А какие будут последствия для меня?” Но для мозга серии ФСС этот вопрос не важен: всякий ущерб для самого робота не имеет значения. Робота можно отремонтировать, а болевых цепей у него нет. Важно только одно: будет ли нанесен вред хозяину, во-первых, и будет ли причинен ущерб пассажирам другой машины, во-вторых. Где-то на периферии крутилась проблемка поломки другой машины. Робот просуммировал свои рассуждения и пришел к неутешительному выводу, что если будет выдерживаться прежний курс движения, то:
а) последует ущерб для хозяина;
б) последует ущерб для хозяина (пассажиров) другой машина и
в) будет повреждена вторая машина.
В качестве побочного результата будет поврежден и он сам. Следовательно, необходимо уклониться от возможного столкновения. Но хозяин приказал не вмешиваться.
Проблема приобретала чисто академический интерес, если хозяин вознамерился сам свернуть в последний момент. Может, это не лучший поступок, но не компьютеру решать, так ли это. Поэтому робот сообщил:
– Вы на курсе пересечения с другой машиной. Хотите ли повернуть...
– Заткнись!
Компьютер заткнулся, снова обдумал ситуацию и заключил, что должен нарушить этот весьма неразумный приказ.
– Вы собираетесь отвернуть перед столкновением с другой машиной?
– Конечно, – фыркнул Регги. – Ты что, считаешь меня полным идиотом?
– Нет, – искренне ответил робот. Он знал, что интеллект Регги укладывается в рамки нормы, правда, приближаясь к нижней границе, но все равно хозяина нельзя назвать полным идиотом.
Столкновение должно было произойти через 2, 98 секунды. Робот заметил, что приближающаяся машина начала поворот, но рассчитал, что этого недостаточно, чтобы избежать столкновения. Машина Регги тоже должна отвернуть. Но так как Регги сказал, что собирается свернуть в последний момент и, как хозяин, запретил компьютеру вмешиваться, ФСС ничего не мог поделать.
Однако компьютер знал время мышечной реакции Регги и мог рассчитать, насколько оно зависит от содержания алкоголя в крови. Он рассчитал, что тело не сумеет ответить на приказ мозга быстрее, чем за 1, 23 секунды, и если к этому моменту поворот не будет начат, его нужно будет делать самому. И в соответствии с этим компьютер считал наносекунды и ждал.
За полторы секунды Регги закричал:
– Пора!
За 0, 9 секунды машина начала отворачивать.
За 0, 8 секунды компьютер понял, что Регги отворачивает недостаточно круто и что столкновения, по крайней мере частичного, не избежать. Поэтому он взял на себя управление, но только для того, чтобы увеличить скорость в том направлении, которое уже принял Регги.
В последнее мгновение машины разошлись, не столкнувшись.
Почти...
“Почти” – ударил медный гонг, и это был удар, заполнивший гулом окружающее пространство. “Почти” – это сумма кинетических энергий двух материальных тел, соприкоснувшихся на почти параллельных курсах. “Почти” – это человек, прижатый в противоперегрузочной сети к задней стенке кабины, и еще два человека, барахтающихся в такой сети, как мухи в паутине. “Почти” – это скрип одной пластиковой поверхности о другую, грохот столкновения и отскока, болезненный, выворачивающий душу наизнанку вой турбины, пытающейся увеличить мощность антигравитационного поля, чтобы ослабить столкновение. “Почти” – это ошеломленный водитель, который осматривается по сторонам и с трудом произносит: “Что... что случилось?”
Вторая машина пронеслась выше и на наносекунду избежала столкновения с каменным зданием. Ее спасла реакция собственного компьютера. Машина села рядом, помятая, но без серьезных повреждений. Пассажир выскочил из нее, подбежал к машине Регги, распахнул дверцу и закричал:
– Парень, что с тобой? Ты в порядке?
Регги помигал, непонимающе посмотрел на него и вдруг догадался, что его в чем-то обвиняют. Поэтому он нахмурился, призвал последние силы и выпалил:
– Кто тебя учил вести машину? И потерял сознание.
– А ты? – спросила Корделия. Она широко распахнула глаза, осознавая трагичность рассказа. – Ты тоже потерял сознание?
– Нет, – ответил Фесс. – Я ведь робот и не могу потерять сознание без серьезного разрушения своей начинки.
– Но ты же был поврежден в этом столкновении, – вмешался Грегори.
– Да, – согласился Фесс. – До столкновения все мои связи были в отличном состоянии, но после него... меня извлекли из машины, проверили и нашли, что мои конденсаторные панели значительно ослаблены.
– Поэтому с тобой и случаются припадки? – спросил Джеффри, глядя на железного коня широко раскрытыми глазами.
– Да, – подтвердил Фесс. – Перед столкновением мне пришлось в ограниченное время принимать решение с учетом множества противоречивых факторов. И поэтому, сталкиваясь с подобными ситуациями, мои конденсаторные панели разряжаются. И поэтому техники встроили мне дополнительную цепь, которая в таких случаях отключает меня, чтобы я окончательно не вышел из строя.
Магнус заметил:
– Если бы они этого не сделали, у тебе сгорели бы все остальные цепи?
– Да, – в который раз согласился Фесс. – К счастью, такую возможность предусмотрели, так что в
