Дракон взревел. Из его пасти вылетел язык пламени с десяток футов длиной, и он, переваливаясь с боку на бок, с неожиданной скоростью бросился на единорога.
– Нет! – взвизгнула Корделия, отправив метлу в крутое пике. – Оставь моего красавца в покое, чудовище!
– Корделия, вверх! – запаниковал Пак. – Он испепелит тебя!
Дракон поднял голову, набрал полную грудь воздуха и выдохнул. Пламя взметнулось футов на пятнадцать, но ведьмочка вовремя вышла из пике и взлетела вверх с запасом в добрых двадцать футов.
– Метла, Корделия! – заорал Грегори. – Твоя метла!
Корделия испуганно обернулась. Прутья метлы пылали. Но не успела она и дух перевести, как в огне с громким хлопком материализовался водяной пузырь. Вода хлынула вниз, заставив прутья погаснуть.
И пролилась прямо на нос дракону, зашипев облаком пара! Чудище взвыло от боли и снова дохнуло пламенем в направлении несносной Корделии.
– Ах, ты, гнусная тварь! – разгневанно вскричала Корделия, и с земли в морду дракона полетел булыжник. Дракон злобно завыл, а затем неожиданно стиснул зубы и покачнулся, словно от удара невидимого кулака. На его морде отразилось невероятное изумление, он снова покачнулся... Потом бока огнеопасной твари стали раздуваться, челюсть отвисла, и дракон с шипением выпустил огромный клуб пара. Топка, как говорится, погасла! Тварь судорожно сглотнула, и неуверенно попыталась выпустить еще один столб огня, но раздался только паровозный гудок вместо устрашающего рева. Дракон собрался с силами и попробовал еще раз... и еще... и еще. Наружу вырывались только струйки пара, но ни одной искорки.
Магнус наморщил лоб, изо всех сил внушая чудовищу. Спать... Братья и сестра присоединились к нему. Как хочется слать... Нужно спрятаться... Пещера... Назад...
Дракон сонно заморгал, заоглядывался по сторонам. Потом медленно повернулся и пополз вверх по горе, а потом скрылся за склоном.
Дети проплыли над горой вслед за ним. Фесс и единорог – тоже, но пешим порядком и куда более осторожно.
Дракона заметили, когда он протискивался в зияющую дыру у самой вершины. Дети спустились пониже, осторожно заглядывали в темноту, и еле разглядели огромное чешуйчатое тело, сворачивающееся клубком, положив голову на хвост. Огромные веки с хрустом сомкнулись. Дракон умиротворенно вздохнул, его дыхание становилось все глубже и спокойнее. Наконец он захрапел.
– Все точно так, как ты и говорил, – Джеффри повернулся к Грегори.
– Еще бы, – фыркнул Грегори. – Видор не соврал бы нам.
– Неосторожные люди могут случайно забрести сюда, – пришло в голову Магнусу.
– Могут, – согласился Пак, выглядывая между камней. – А злые люди могут забрести и не случайно, чтобы опять вдохнуть в него огонь.
– Как так! – удивилась Корделия. – Неужели сыщутся такие злыдни?
– Что-то я не припомню, чтобы Пак не знал, о чем говорит, – проворчал Магнус. Джеффри ухмыльнулся.
– Вот-вот. Мы ведь не хотим, чтобы несчастного усталого дракона беспокоили по пустякам?
– Конечно, не хотим, – Магнус выпрямился, приняв решение. – Вверх, дорогие мои! С дороги!
Джеффри насупился, но взмыл, и Грегори вслед за ним.
Магнус и Корделия поплыли вверх и в сторону от горы. Вместе они сконцентрировались на огромном валуне, высоко над пещерой. Валун пошевелился, потом качнулся немного вперед, затем назад, и начал понемногу раскачиваться, как ванька-встанька. Он раскачивался все сильнее и сильнее, пока наконец не качнулся слишком сильно, на мгновение балансируя над склоном, а потом медленно, величественно покатился вниз, подскакивая и грохоча по горному склону, увлекая за собой целую лавину валунов и булыжников поменьше. Они неслись ниже и ниже, пока наконец грохочущая лавина не обрушилась на пещеру и не похоронила вход в нее под многометровой толщей камней.
– Ну, кажется, теперь он будет спать вечно, – пробормотал Грегори.
– Или пока не найдется какой-нибудь идиот, который рискнет его разбудить, – покачал головой Пак. – Да, да! Известие о драконе очень быстро разнесется от деревни к деревне, и чем больше его будут пересказывать, тем больше будут привирать. Уже через день, несомненно, будут плести не о четырех детях, а о рослом и доблестном рыцаре, совершившем сие достославное деяние. И не пройдет и года, как рассказ перерастет в настоящую легенду, которую мамаши будут рассказывать по вечерам своим детям, чтобы те скорей засыпали. А когда эти дети вырастут, один из них непременно найдет способ проникнуть в эту пещеру, хотя бы для того, чтобы убедиться, сказка это или нет.
Дети слушали его, раскрыв глаза.
– Но даже если такой найдется, он вряд ли окажется таким дураком, чтобы снова зажечь огонь дракона, а? – не выдержал Магнус.
Джеффри с уверенностью покачал головой.
– Как же, конечно, окажется. Да. Хотя бы ради того, чтобы сказать – я сделал это. Да, я могу в это поверить.
– И уж ты бы смог, это точно, – дернула плечом Корделия. – Но неужто, кроме Джеффри, встречаются еще такие дуралеи, Пак?
Пак только покачал головой и вздохнул.
– О Господи, какими только дуралеями не бывают эти смертные! – проворчал он и повел детей за собой.
Они спустились обратно к сожженной деревне. Корделия снова гарцевала верхом на единороге. Пак остановился и что-то прокричал забавным, трепещущим голоском. На мгновение наступила тишина, затем меж двух небольших камней возник маленький человечек, одетый в коричневое, с загорелым обветренным лицом.
– Чего тебе, о Веселый Скиталец?
– Передай мои слова, – приказал Пак. – Дракон уснул за каменной стеной.
– Мы видели, – хихикнул домовой-брауни. – Мы ликуем. Да прольется на тебя тысяча благодарностей, Робин Добрый Малый! На тебя и на этих детей, которых ты привел нам на помощь!
Корделия покраснела и грациозно склонила голову, Магнус и Джеффри поклонились, но Грегори только выпучил глаза.
Маленький человечек прищурился:
– Что, паренек? Никогда раньше не видел домовых?
Грегори неуверенно кивнул. Глаза у него были круглые, как шиллинг.
Домовой поднял голову и усмехнулся.
– Ничего удивительного. Немногие смертные могут увидеть сыновей Волшебного Народца, да и то им никто не верит. Родители только смеются или думают, что малыш валяет дурака. Да и друзья его тоже. А когда человек вырастет, он больше никогда нас не видит.
– Кроме этих ребят, – гордо возразил Пак, – и их родителей.
– О да, – кивнул домовой, – но ведь они не совсем смертные, как остальные. В них есть что-то от эльфов.
Пак нервно покосился на детей, а потом снова повернулся к домовому.
– Да-да, они, конечно, волшебники, ты же видел...
Домовой открыл рот, собираясь что-то сказать, но Пак его перебил:
– А теперь иди и передай мои слова! Пусть жители деревни знают, что можно спокойно возвращаться и строиться заново – надо лишь не разрешать всяким идиотам играть на склоне горы, в которой спит дракон.
Домовой кивнул.
– Добрая мысль. У них снова будут дома, а у нас снова будет зашита.
– Именно так, – согласился Пак. – А теперь иди!
Домовой ухмыльнулся и исчез.
Грегори все еще не сводил глаз с того места, где тот стоял.
– Да, гляди, гляди во все глаза, пока можешь, – посоветовал Пак. – Они робкий народ, эти домовые, и
