– Непривычно… – ответил Кир, снова ощущая любопытствующий взгляд Кис на своем теле.
Кажется, он заинтересовал её не только, как пациент.
– Что успел? – поинтересовалась женщина, изящно потягиваясь, раскинув в стороны руки.
– Дыхание, сердце… – неопределенно сказал Кир, считая, что его странная напарница-хозяйка должна многое понять и по этим коротким словам.
– Ну, это еще пустяки, – нарочито бодренько отозвалась Кис. – Я думал – проводку в стене увидел – испугался…
Она тихонько фыркнула в кулак искренним смешком, но тут же посерьезнела:
– Пойдем, перекусим? Я привыкла нормально есть, когда здесь нахожусь, да и тебе не помешает освоиться. По дороге, да и в столовке, поговорим обо всем… вот только – оденься, что ли…
Она кивнула на спинку кровати Кира, там появился, бесформенно свисая полами и шнурком пояса, короткий светлый халат то ли из бархата цвета слоновой кости, то ли из какого-то очень похожего заменителя.
– Тут окружающим, вообще-то, все равно – голый ты пойдешь завтракать или во фраке, – деловито пояснила Кис. – Да и мне ты без одежды гораздо больше нравишься, но… мы же – не общество нудистов, иной раз хочется, честное слово, так хочется какие-то правила соблюдать, пусть и ненужные, поверхностные.
Кир молча накинул халат, потуже затянул пояс и мельком глянул на босые ноги, видимо, на обувь правила приличия не распространялись.
– Пойдем, – кивнула, поднимаясь с постели Кис.
Она так и осталась в цветистой пижамке с короткими, чуть ниже локтей, рукавчиками, мягкие пестренькие штанишки кончались где-то на середине крепких икр.
Кис подошла к обозначенной на стене двери и легким движением руки отрыла выход в просторный, пустынный коридор, отличающийся от покинутой комнаты светло-салатовым оттенком стен, пола и потолка. Следуя на полшага впереди своего спутника, женщина, то и дело оборачиваясь, чтобы взглянуть на Кира, чуть занудливым голосом, будто читая приевшуюся лекцию бестолковым студентам, рассказала по дороге…
«…тебе повезло, Кир, с телом. Глаза не кругли, думаешь, я не знаю твоих мыслей? Здесь не «тот Свет», не Рай, не Ад, здесь «промежуточный блок», как его называют, а еще грубо – «отстойник».
Ты последнее в жизни – что помнишь? бой? все верно. Там ты и помер… ну, не совсем, конечно. Просто восстанавливать твое тело, лечить, как у элементарных говорят, было бессмысленно, вот и приняли решение – сохранить мозг. Это, милый мой, сказки из фантастических романов, будто мозг один, без тела, жить может долго и счастливо. Так что – тело тебе вырастили новое, но – «по образу и подобию». Знаешь, в мозгах очень много мышечной моторики сохраняется, если бы тебе руки-ноги заметно длиннее или короче, чем были, сделали, ты еще год к ним привыкал бы.
Ну, а раз уж «на заказ» делали, то как тут было не постараться – тем более, не только для тебя, для себя тоже… вообщем, косточки – что твои, что мои – раз в пять прочней обычных, человеческих; мышцы – тоже, да еще и с подстраховкой сделаны… ну, две-три на месте одной, но в том же объеме. Понимаешь, я говорю: «Сделали», а на самом-то деле это всё выращивают из простых, как бы, обычных клеток и не только человеческих, усиливают, где надо, удаляют ненужное… всякая там генная инженерия, физическая химия, органика…
Соответственно, и глаза, и уши, и нос подкорректировали. При желании, ты теперь не только проводку в стене – и ультрафиолет увидишь, и полет летучей мыши услышишь, и запах единственной розы в розарии идентифицируешь за версту. Только вот пользоваться всеми этими достижениями надо еще научиться, собственно, для этого меня к тебе и прицепили, чтоб помогала…»
Путь по коридору завершился очередным обозначением дверей, через которые Кир и Кис попали в небольшую комнату, заполненную полудесятком легких на вид пластиковых столов бело-голубого оттенка и множеством таких же стульев, выстроенных вдоль стены.
– Пришли, – кажется, с некоторым облегчением констатировала женщина. – Давай поедим по- человечески, а? теперь и ты, и я – я ведь такая же! – можем, при необходимости, без еды обходиться чуть ли не годами, но, сам должен понимать, мы же людьми остались, мозги-то у нас свои, человеческие, а в мозгах – ой, как глубоко – заложено, что человек должен дышать, есть, пить, не к столу будь сказано, испражняться. Ну, и прочее…
Кис деловито подтащила к ближайшему столику пару стульев, оперлась на один из них коленом, жестом предлагая Киру присесть на другой, и спросила:
– Чего пожевать изволите, ваше благородие?
– А что есть? – уточнил Кир, ошеломленный короткой лекцией своей спутницы, собственным преображением, новым телом, старыми мозгами, да и в целом непривычной, стерильной и какой-то слишком уж пустынной обстановкой.
– Всё, – хвастливо заявила Кис, будто ставя лично себе в заслугу достижения местной кухни.
– И осетрина с хреном? – постаралась поддержать её игру Кир.
– Осетрина с хреном – это пошлость, – делая серьезные глазки, возразила женщина. – Но – на первый раз можно и осетрину, вот только хрен я попрошу отрезать…
Старая, пошловатая шутка подействовала на Кира, как слоновья доза успокоительного. Впрочем, еще в первые минуты своего пребывания в душе, после открытия странных особенностей нового тела, вовсе не «их благородие», а всего лишь «господин старший унтер-офицер» решил воспринимать происходящее без излишних эмоций – раз так получилось, то куда от этого денешься? Вся предыдущая его жизнь и боевая выучка склоняли Кира именно к такому, пусть и сиюминутному, решению.
– А себе возьму пшенной каши с изюмом и сгущенкой, – мечтательно закатила глаза Кис, отходя от столика, и тут же уточнила у спутника: – Не передумал с осетриной? Может, лучше чего попроще?
Кир отрицательно качнул головой, мол, решение твердое, желаю деликатесов, а не сладких детских воспоминаний, которых у меня нет и никогда не было.
Женщина, нарочито поигрывая крепенькими, отчетливо выделяющимися под пижамкой ягодичками, подошла к раскрывшемуся перед ней прямо в стене типичному окошку раздачи. Кир, памятуя её слова об усиленном слухе, напрягся, пытаясь различить хоть что-то, но – не услышал ничего, Кис молчала, лишь… да, её руки, положенные на прилавок, едва заметно подрагивали, и Кир почему-то был твердо уверен – различить эти незаметные движения он смог только с помощью «нового» зрения. Что же все-таки загадочная спутница делает там?
Ох! Кир едва сдержался, чтобы не обругать самого себя вслух! Конечно же, сразу чувствуется, насколько он одичал в полевых условиях бесконечных стычек, огневых контактов, ночных марш-бросков и ежедневных боевых занятий! Кис просто набирает заказ на клавиатуре! Как же все просто! Никакого повара-официанта, никаких лишних глаз и ушей, обычная и, кажется, вполне привычная здесь автоматика.
Кис вернулась буквально через пару минут. С небольшого подноса в её руках распространялась жутковатая смесь ароматов сладкой каши, свеженарезанной колбасы, отварной осетрины, тертого хрена и горчицы – на свой страх и риск женщина дополнила заказ Кира еще и сладкой желто-зеленой острой приправой.
– Действуй! – скомандовала Кис, расставляя на столе тарелки, блюдечки и соусники.
До сих пор не понимая – как, но Кир чуть приглушил собственное обоняние, чтобы запах пшенной каши с изюмом и кусочков сочной розоватой и очень аппетитной на вид колбасы не перебивали осетровый.
Подцепив десертной ложкой желтую, хорошо разваренную пшенку с черными прогалинами изюма и поводив над ней носом, будто смакуя изысканнейший деликатес или столетней выдержки вино, Кис пояснила неожиданно, совсем «не к столу»:
– Знаешь, нам обыкновенную пищу есть не обязательно. Что бы поддерживать энергетику клеток, достаточно стакана этилового спирта раз в месяц, честное слово. Но я так не могу. Точнее, могу, конечно, но только в безвыходных ситуациях, когда есть нечего, ну, или еда такая, что лучше уж спиртное.
Кир молча слушал очередную лекцию своей спутницы, одновременно наслаждаясь белой, сочной и ароматной осетриной. В той, прежней своей жизни старшему унтеру довелось вот так – от души и без
