— Но как мы сможем видеть сквозь такие маленькие щелки? — спросила Луа.
— Намного лучше, чем обычно видите в полдень, — ответил Миротворец.
Йокот высоко поднял подарок с криком радости:
— Щели не пропускают большую часть света! Нам больше не придется прищуриваться! — Он быстро приладил свои очки и кивнул. — Получилось отлично. Миротворец! Спасибо, двадцать раз спасибо!
Луа приладила диковину, Китишейн помогла ей завязать ремешки.
— Да, это замечательный подарок, — сказала она. — Но как я смогу отблагодарить тебя, Миротворец?
— В благодарности нет нужды, — сказал он, — и этот скромный подарок, разумеется, не обязывает вас идти со мной, если вы этого не хотите.
— Мы хотим, — быстро сказал Йокот. Потом посмотрел на Луа и прибавил:
— Я, по крайней мере...
— Я тоже, — успокоила она его. Миротворец кивнул.
— Вы сами сказали, что хотите, и я буду рад, если вы пойдете, но вы должны понять, что есть определенные правила, которые нам всем придется соблюдать, чтобы выжить в этой глуши. Если эти правила покажутся вам слишком суровыми, вы вольны уйти — все, кроме этого балбеса.
Он ткнул в Кьюлаэру своим посохом. Верзила зыркнул на него, но смолчал.
— Каковы эти правила? — неуверенно спросила Китишейн.
— Во-первых, тот, кто остается с нами, учится тому, чему я учу, — сказал Миротворец. — Кьюлаэре придется многое усвоить, если он хочет жить, и любой, отказавшийся учиться, помешает его обучению.
— Охотно! — У Йокота загорелись глаза. А Китишейн насупилась и неодобрительно посмотрела на пленника:
— Значит, мы все здесь из-за Кьюлаэры?
— Я пришел, чтобы встретиться с ним, — ответил Миротворец и повернулся к Луа. — Ты согласна учиться, девица-гном?
— Согласна, господин, — медленно ответила она.
— Уже хорошо.
Миротворец перевел взгляд на Китишейн.
— Чему ты будешь учить? — спросила она.
— Единству ума, сердца и тела и боевому искусству, поскольку здесь каждому можно доверять, — может быть, даже кое-чему из магии — тех, у кого к этому есть способности.
— Согласна! — Глаза Китишейн загорелись.
— Какие еще правила ты нам продиктуешь? — спросил Йокот.
— Не я, а само наше путешествие, — ответил Миротворец. — Когда один в опасности, все должны стараться помочь, а если все, кроме одного, в опасности, то он должен помочь всем.
— В этом есть смысл, потому что иначе мы все погибнем, — сказал гном. — Что еще?
— Нельзя красть друг у друга. Нельзя драться друг с другом, не считая учебных поединков, а это будет сложно, если двое в чем-нибудь не согласны друг с другом, но мы должны достигать мира и разрешать споры без драк.
Он поведал еще несколько мудрых правил, а они слушали и кивали в знак одобрения.
Закончив, Миротворец удовлетворенно кивнул:
— Если вы согласны, тогда идите со мной. Отправляемся в путь.
Он повернулся было, чтобы идти, но Китишейн остановила его вопросом:
— И ты не будешь требовать, чтобы мы тебе подчинялись?
Миротворец обернулся с довольной улыбкой:
— Об этом нет нужды говорить, девица. Если кому-то это не понравится, он может не идти со мной дальше. — Он повернулся, чтобы ткнуть Кьюлаэру своим посохом. — Пошел, волкоголовый! — И зашагал, погоняя пленника.
Гномы пошли следом за Миротворцем, а последней зашагала Китишейн, она шла и думала об обидных словах Миротворца — справедливых и оттого еще более обидных.
Дважды в течение дня Кьюлаэра оборачивался к Миротворцу. В первый раз старик чуть не налетел на пленника — он и так шел к нему вплотную, а сейчас, похоже, решил поиздеваться над Кьюлаэрой. Кьюлаэра резко сбросил мешки и развернулся. Его левый кулак врезал старику под ложечку, а правая рука метнулась за ножом.
Миротворец охнул, но тут же съездил Кьюлаэре в ухо. Тот отшатнулся, на мгновение потерял равновесие, а Миротворец оперся на посох и подножкой сбил Кьюлаэру с ног.
Негодяй упал, но все же успел швырнуть в своего мучителя нож. Миротворец крикнул:
— Дерево против стали?!
Древко посоха хрустнуло в его руке, Кьюлаэра злобно скрипнул зубами, мудрец оперся о посох и сказал:
— Попробовал? Теперь бери свою ношу, Кьюлаэра, и шагай на север.
В полной тишине негодяй медленно встал, поднял нож, спрятал его в ножны, потом вскинул мешки на спину и отправился в путь.
Миротворец зашагал за ним. Йокот догнал его и пробормотал:
— Вы нарочно раздразнили его.
— Он учиться тому, чему должен учиться, — ответил ему Миротворец, — и ты тоже, Йокот. Радуйся, что твоя учеба не так тяжела, как его.
Второй раз Кьюлаэра осмелел после полудня, и в этот раз он специально замедлил шаг, Луа решила, что он просто устал. Она поравнялась с Миротворцем и сказала:
— Нельзя так сильно его гнать, господин! Он сейчас упадет от изнеможения!
— Ты так думаешь? — хмыкнул Миротворец. — Тогда смотри, Луа, только отойди от меня подальше, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты оказалась в опасности.
Луа вытаращила глаза и, трепеща, отошла в сторону и к Китишейн.
— Не бойся, малышка, — успокоила ее девушка-охотница. — Все получаемые им удары он заслужил.
— Миротворец не заслужил, чтобы его обижали!
— Я не о Миротворце говорю, — сухо ответила Китишейн. И Кьюлаэра тут же упал лицом в траву. Луа вскрикнула и побежала к нему, но Китишейн удержала ее за плечо. Миротворец подошел к упавшему:
— Вставай, лодырь! Нам еще долго идти до...
Кьюлаэра крутанулся, его ноги описали полукруг, и Миротворец упал.
— А! Ну получил сдачи, мерзкий старикашка!
С этими словами он кинулся на Миротворца, но мудрец каким-то чудом вцепился ему в рубашку и подтянул к себе.
— Мудрец душит его рубашкой! — закричал Йокот.
— О боги, так и есть! — Китишейн, не отрываясь, следила за происходящим.
Лицо Кьюлаэры побагровело, но он все-таки ухитрился ухватить мудреца за ворот и приподнять его, но тут же отпустил. Старик держал его слишком крепко, и негодяю не удалось поднять колени и оттолкнуть противника, однако он поднял старика и швырнул оземь изо всех сил. Но старик не отпускал Кьюлаэру, пока тот не стал красным как рак и в конце концов не обмяк. Тогда Миротворец оттолкнул его бездыханное тело. Луа испустила вопль, обежала старика и опустилась на колени подле Кьюлаэры.
Йокот бросился за ней, но задержался, чтобы помочь встать Миротворцу, и его полный ненависти взгляд остановился на лежащем без чувств Кьюлаэре. Потом он заставил себя повернуться к мудрецу.
— Вам больно, Миротворец?
— Получил кое-какие ушибы, но мне ли привыкать? — Миротворец пристально посмотрел на присевшего рядом гнома. — Надеешься, что я убил его, да?
— Разве это плохо? — пожал плечами гном.
— Чтобы он умер? Плохо, если судить о том, что я задумал. Но плохо ли то, что ты желаешь ему смерти? Не очень хорошо, но неизбежно. Было бы куда хуже, если бы ты притворялся, что не хочешь этого.
— В этом нет его вины, но я думаю, что Луа по-прежнему в него влюблена.
