И вновь молодой человек продолжил и дошел до истории Майры Дюкен о призрачных руках и упоминании Фэлтона о странном запахе в доме.
— Кольцо, — перебил доктор Кеан, — она узнает его, если увидит?
— Говорит, что да.
— Что-нибудь еще?
— Если верить вашим книгам, сэр, Труа-Эшель и д'Анкр были умерщвлены за подобное во времена менее просвещенные.
— Менее просвещенные, мальчик мой! — доктор Кеан посмотрел на него горящими глазами. — И более просвещенные, если говорить о силах ада!
— То есть вы полагаете…
— «Полагаю»! Разве я зря посвятил полжизни изучению этой науки? Разве я ездил с несчастным Майклом Феррарой в Египет, чтобы мы ничего там не узнали? Боже праведный! Каков конец для его трудов! Какова награда за мои усилия!
Он закрыл лицо дрожащими руками.
— Не очень понимаю, о чем вы, сэр, — сказал Роберт Кеан, — поэтому и хочу задать вопрос.
Доктор Кеан молчал и не двигался.
— Кто такой Энтони Феррара?
На этот раз доктор взглянул на сына, отведя руки от изможденного лица.
— Ты уже как-то спрашивал об этом.
— И задаю этот вопрос сейчас, сэр, надеясь все же получить ответ.
— Нет, я не могу ответить на него, Роб.
— Почему, сэр? Вы поклялись молчать?
— В каком-то смысле, да. Но настоящая причина заключается в том, что я сам не знаю.
— Не знаете?
— Ты не ослышался.
— Боже мой, сэр, вы удивляете меня! Я никогда не сомневался в том, что Феррару усыновили, но все же мне в голову не приходило, что вам ничего не известно о его происхождении.
— Ты не изучал всего того, что приходилось изучать мне; и не надо тебе этого. Тем не менее, в этом кроется причина, по которой я не могу беседовать с тобой на данную тему. Но, возможно, я расскажу кое- что о Труа-Эшеле и Кончино Кончини. Насколько я понял, ты пытался разыскать в моей библиотеке какую- то книгу, но не нашел?
— Я искал «Папирус Харриса» в переводе Шаба.[15]
— Что ты о нем знаешь?
— Как-то видел книгу в квартире Феррары.
Доктор Кеан слегка вздрогнул.
— Вот как! Экземпляр из моей библиотеки должен быть здесь. Я недавно одолжил его сэру Майклу. Возможно, он где-то на полках.
Он зажег еще одну лампу и начал осматривать ряды книг.
— Нашел, — сказал он и, положив том на стол, раскрыл его. — Вот этот отрывок заинтересует тебя.
Он указал на абзац пальцем. Сын склонился над книгой и прочел:
«Хай, порочный человек, был пастухом. Однажды он сказал: „О, если бы у меня была магическая книга, дарующая неограниченное могущество!“ И обрел он книгу Заклинаний… Божественными силами стал он зачаровывать людей. Приобрел он склеп глубоко в земле и снабдил нужной утварью. И делал там фигурки людей и приворотные амулеты. И совершил страшные злодеяния».
— Флиндерс Питри,[16] — сказал доктор Кеан, — упоминает «Книгу Тота[17]» как еще один магический источник, дающий подобные силы.
— Но, сэр, в конце концов, сейчас двадцатый век — это же просто суеверия!
— Я тоже так когда-то считал, — ответил доктор. — Но потом узнал, что египетская магия реальна и могущественна. Большая ее часть основана на гипнозе, но есть и иное знание. Все наши современные ученые труды — детские сказки по сравнению с такими манускриптами, как египетская «Книга мертвых». Помилуй меня господь! Что же я наделал!
— Вам не в чем себя упрекнуть, сэр.
— Разве? — хрипло сказал доктор Кеан. — Ах, Роб, ты просто ничего не знаешь!
В дверь постучали, и вошел семейный врач.
— Это очень специфический случай, доктор Кеан, — неуверенно начал он. — Вскрытие…
— Чушь! — возразил доктор Кеан. — Сэр Элвин Гроувз предвидел такой исход. Я тоже его не исключал.
— Но с обеих сторон горла явные следы давления…
— Конечно. Такие следы естественны при подобном заболевании. Сэр Майкл долгое время жил на Востоке и там переболел особой формой чумы. Он умер именно от ее последствий. Она очень заразна, и ее нельзя окончательно излечить. На этой неделе в одной из больниц скончалась девушка: на ее шее точно такие же следы, — он повернулся к сыну. — Ты ведь ее видел, Роб?
Роберт Кеан кивнул, и наконец медик ушел: он был заинтригован, но не осмелился спорить с таким светилом, как доктор Брюс Кеан. Сам же знаменитый врачеватель расположился в кресле, оперев подбородок о ладонь левой руки. Роберт Кеан беспокойно метался по библиотеке. В половине третьего Фэлтон принес поднос с закусками, но ни один из мужчин так к ним и не притронулся.
— Как мисс Дюкен? — спросил Роберт.
— Только что заснула, сэр.
— Хорошо, — пробормотал доктор Кеан. — Блаженна молодость.
После ухода слуги вновь повисла тишина, прерываемая лишь редкими репликами, несмотря на то, что мужчины не прекращали о чем-то напряженно размышлять. Примерно без пятнадцати три доктор Кеан встал, услышав, что к дому подъезжают. Он посмотрел в окно. Уже забрезжил рассвет. Вдоль по аллее с ревом пронесся автомобиль и встал у дома.
Отец и сын переглянулись. В холле зашумели, быстро перекинулись парой слов, потом раздались шаги на лестнице, и все смолкло. Двое стояли бок о бок у незажженного камина, изможденная пара, подходящий антураж для унылой комнаты, где желтоватый свет ламп отступал перед первыми лучами зари
Потом медленно открылась дверь: Феррара вошел без стука.
Его лицо цвета слоновой кости не выражало никаких эмоций, алые губы были плотно сжаты, голова опущена. Но продолговатые черные глаза мерцали, словно отражая жар горнила. Он все еще не снял теплую куртку, отороченную мехом леопарда, и лишь теперь стягивал толстые перчатки.
— Как хорошо, доктор, что вы меня подождали, — сказал он хриплым мелодичным голосом, — и ты тоже, Кеан, — и сделал несколько шагов вперед.
Роберт был немного напуган, но больше всего ему хотелось взять что-нибудь потяжелее и ударить этим между змеиных глаз коварного женоподобного создания. Он заговорил — слова выходили из него вопреки воле.
— Энтони Феррара, — сказал он, — читал ли ты «Папирус Харриса»?
Феррара выронил перчатку, нагнулся и поднял ее с улыбочкой.
— Нет, — ответил он. — А ты?
Его блестящие глаза сузились.
— Но, конечно, — продолжил он, — сейчас не время обсуждать книги, Кеан. Как наследник моего бедного отца и, следовательно, хозяин дома, я бы попросил тебя проявить…
Тут его отвлек шорох. В дверях стояла Майра Дюкен: розовые лучи зари, лившиеся в окна библиотеки, нежно касались ее. На девушке все еще был халат, волосы растрепались, босые ножки белели на красном ковре. Глаза были широко раскрыты — не выражая никаких эмоций, она смотрела на левую руку Феррары, с которой он успел снять перчатку.
Энтони медленно повернулся к Майре, встав спиной к мужчинам. Она заговорила. Слова звучали
