— Счастливый сукин сын, — процедил Холт сквозь зубы.
— А ты уверен, что сам не попался? — Наклонившись, Ровена коснулась его руки.
— Я мужчина, Ровена, — сухо сказал он.
— И даже очень. А что там, кстати, у тебя с твоей Полой?
Он провел рукой по лбу:
— Ты прекрасно знаешь, что у нас с Полой никогда не было ничего серьезного. Мы просто друзья. Вот и все.
— Надеюсь. — Ровена облегченно вздохнула. — Но эта ее мамаша! — Она закрыла глаза. — Но хватит о Роландсах. Ничего удивительного, что Джордж все время проводит на работе.
— Мне он нравится.
— Мне тоже. — Ровена улыбнулась. — Настоящий самородок.
— А вот мисс Эриксон не самородок. Аристократка с ног до головы. Холодна, интеллигентна. И не любит Маркуса. Что, собственно, меня и волнует.
— Откуда ты это знаешь?
— Знаю, — сказал он, отводя глаза в сторону. — Маркусу нужно быть с ней очень осторожным.
— Что бы там ни было, она мне нравится.
— Твое мнение, конечно, очень ценно. Но ты хоть знаешь что-нибудь о ней? Не сомневаюсь, этой мисс найдется что о себе рассказать.
Ровена кивнула:
— Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять это. У нее очень изящная манера вести беседу. На любую тему. На любую. Свободно владеет французским. Я как-то раз случайно по-французски задала ей вопрос об одной композиции, над которой она тогда работала, — смесь бургундских и бледно-розовых лилий. Она ответила мне тоже по-французски. Очень легкий акцент. Даже легче, чем у меня. Единственное, о чем она никогда не говорит, так это о себе. Девушка кажется замкнутой, и в то же время у меня такое чувство, что она ужасно одинока. В ней есть какая-то затаенная грусть, ты этого не заметил?
— Может, это просто часть ее роли женщины-загадки? — Его голос так и сочился сарказмом. — Она неплохо бы смотрелась на сцене.
Ровена отвергла это предположение:
— Нет, она не подделка. Она настоящая.
— Настоящая? Но какая настоящая? Я пытался навести справки. Они ничего дали. Наверное, надо попробовать через Интерпол. — Это была шутка только наполовину.
— Она в Австралии, должно быть, лет пять, не больше, — предположила Ровена.
— Я уже понял, что она тут недавно. У нее небольшой акцент, и явно не французский.
— Венгерский, — кивнула Ровена.
— Венгерский? — Он поставил на стол свой бокал и посмотрел на нее. Ровена и ее муж много лет провели в Европе. — Родина Листа, Бартока, Золтана Кодая, Франца Легара [5]. Я слышал об этих знаменитых сестрах Габор[6] и их не менее знаменитой матери[7]. Ты знаешь, я ни разу не был в Будапеште, но ты и сэр Роланд, кажется, неплохо знали этот город, один из самых, как говорят, красивых городов Европы… Или же ты прямо спросила ее?
— Нет, конечно. — Ровена выпрямилась на стуле. — Но я неплохо разбираюсь и в акцентах. Ее осторожность, осмотрительность, если хочешь, имеют прямое отношение к ее прошлой жизни. Каким-то образом ей удалось выработать у себя эту…
— Маску? — предложил он. — А что скрывается под маской?
Ровена вздохнула:
— В следующую субботу я устраиваю обед. Я пригласила Соню. Ты придешь?
— А Маркус придет?
— Я хотела поговорить сначала с тобой, прежде чем позвонить ему. Он приходит, если ему нравятся люди.
— Ох, Ровена! — вздохнул Холт. — Мой совет — будь очень-очень осторожной. У меня чувство, что у прекрасной Сони есть целая тележка сюрпризов.
— Возможно, — согласилась Ровена. — Но она мне нравится, и я люблю сюрпризы. Так же как и ты.
Через неделю Холт остановился возле дома Маркуса с потрясающим видом на Сиднейскую гавань. Все прошедшие дни ему пришлось принимать участие в многочисленных встречах да к тому же заниматься бумажной работой, которую обычно делал его отец. Роберт Вэйнрайт, приверженец глубочайшей секретности и генеральный директор «Вэйнрайт энтерпрайзес», мало кому доверял, разве что членам своей семьи. Шло время, и он все больше и больше дел передавал своему единственному сыну и наследнику, добавляя дополнительный груз к его основной работе.
В результате Холт так и не смог найти времени, чтобы встретиться с Маркусом, который возглавлял отделение недвижимости и находился всего лишь на пару этажей ниже его собственного кабинета.
Дом Маркуса и Люси, в котором они прожили столько лет, достался Люси от ее бабушки со стороны матери, леди Марины Харнетт, известной своей приверженностью к филантропии и коллекционированию предметов искусства. На взгляд Холта, это был один из самых привлекательных домов в городе. Не такой большой, как фамильный дом Вэйнрайтов, но зато намного уютнее, особенно когда была жива Люси. Она была самой приятной, самой доброй женщиной из всех, кого он знал. И ей так рано пришлось умереть…
Конечно, все хотели Маркусу счастья, но красивая молодая женщина, вроде Сони Эриксон, могла вызвать только подозрения.
Холт вышел из машины, бросив быстрый взгляд на маленький голубой пикап, уткнувшийся носом в угол дома. Похоже, экономке купили новую машину. Сад радовал глаз многоцветьем красок и выглядел ухоженным. По полукруглой мощеной дорожке он направился к дому, сложенному из светлого песчаника. Дом был построен в середине 50-х годов XIX века и был абсолютно симметричен. Единственная уступка австралийскому климату — широкая терраса с рядом белых элегантных колонн с лепниной. Большая часть земли, когда-то принадлежавшая семье, была продана — слишком дорого держать столько для себя, но оригинальные помещения для прислуги, правда с самой современной начинкой, по-прежнему находились позади дома. Холт так много времени провел здесь в детстве, что на мгновение его охватило что-то вроде ностальгии…
Нечего удивляться, что Маркус замкнулся в себе после смерти Люси. Жизнь бывает очень жестокой. Порой кажется, что лучшие уходят раньше. Для клана Вэйнрайтов потребовалось бы немало времени, чтобы принять кого-нибудь вроде Сони Эриксон. Мотивы молодой женщины, желающей выйти замуж за мужчину, который годится ей в отцы, не могли быть честными.
Но Холт видел ее привязанность к Маркусу, и чувство это было явно искренним. Беспокойство вызывало то, что потребовалось бы чудо, чтобы эта привязанность переросла в любовь. Но разве не об этом мечтает каждая молодая женщина? Или каждый молодой мужчина?
Передняя дверь была открыта. Он уже готов был крикнуть «Хелло!», когда навстречу ему вышла молодая женщина с большой хрустальной вазой, щедро наполненной цветами. Но он, казалось, не заметил весь этот богатый набор бутонов, экзотических трав, роскошных роз и пионов, так как все его внимание обратилось на женщину. На ней были облегающие джинсы, которые прекрасно обрисовывали ее гибкую фигуру и подчеркивали длину ног. Короткий, до талии, джемпер точно так же выделял ее грудь. Светлые волосы, уложенные на прямой пробор, падали ей на спину крупными кольцами.
Увидев его, она остановилась как вкопанная, глядя на него расширившимися от испуга глазами, словно на голове у него был черный чулок.
— Только не уроните. — Холт сделал шаг вперед, протянув к ней руки. Ледяная принцесса по какой-то причине совершенно потеряла над собой контроль. — Держите крепче. Сейчас я ее возьму. Только не уроните, — еще раз повторил он.
Заметная дрожь пробежала по ее телу.
