Сенатор проворно выбрался из лимузина и Блейк последовал его примеру. Рядом хлопали дверцы, из «коробочки» сыпалась охрана. На дворе началась легкая суматоха. Женщины бросили прихорашиваться и принялись с интересом разглядывать гостей. Поднялся гомон, кто-то засвистел, белокурая фигурка побежала внутрь фабрики. Суетились оператор и его помощник. Хлоя подошла к Блейку.
- Куда это тебя упекли? – спросила она.
Только сейчас Блейк оценил любезность сенатора, который вместе со своими топтунами послал за ним зеленый шеврон.
- Таможня выслуживается, - сказал Блейк торопливо, - Порылись для виду в сумке и отстали.
- Рылись прямо в машине сенатора? – спросила Хлоя.
- Cенатор предложил меня подвезти, - сказал Блейк.
Хлоя недоверчиво покачала головой. Врали ей явно не первый раз. Губы у Хлои сложились в делано вежливую улыбку, она развернулась и зашагала к съемочной группе.
Из дверей фабрики навстречу сенатору уже вышел старик в некрашенной льняной рубашке и брюках под стать, с лысой головой, формой и цветом похожей на абрикосовую косточку. Был он чрезвычайно высок, смугл, худощав и с виду совершенно не обеспокоен беготней, которую поднял приезд высоких гостей. Блейк поразился тонкой выделке черт его лица.
- Доброе утро, господин Отербридж. – Старик протянул вперед руку. – Я должен принести свои извинения за некоторый беспорядок. Мы ждали вас завтра.
Сенатор вдруг окаменел фигурой; весь его вид теперь каким-то неуловимым образом выражал недоумение от протянутой ему коричневой, жилистой руки и совершеннейшую невозможность ее пожать, словно сенатор и его визави находились в параллельных пространствах.
- Господин Дони, - протянул сенатор из параллельного пространства, - Слову «завтра» я отучился еще в юности. Уверен, если я приеду завтра, вы успеете снести свою потогонку и построить тут курорт.
- Завтра здесь все будет так же, как и сегодня, - старик убрал руку за спину и пожал плечами.
- А вот на это вам не стоит рассчитывать, – сказал сенатор, и на его лице появилась доброжелательная улыбка. – Я хотел бы посмотреть цех.
Вслед за Дони все двинулись внутрь, образовав небольшой водоворот у турникетов. Блейк потоптался по ногам, поработал плечами, умял чьи-то костистые бока и довольно быстро оказался внутри.
Просторное, двухэтажное помещение на уровне второго этажа опоясывала галерея, разделенная перегородками на кабинеты. Цех оплетала миниатюрная эстакада в пояс высотой, по которой катили тележки с сырьем. Возле эстакады, с виду беспорядочно, были разбросаны разделочные столы. В какую сторону ни повернись – везде Блейк видел цветастые платья, белые локоны, убранные под форменные шапочки, и руки, ловко управлявшиеся с электрическими ножами, укрепленными на кронштейнах. Все побросали работу как только сенатор в сопровождении Дони вошел в зал и сгрудились, разглядывая приезжих во все глаза.
- Разделка проходит в три этапа, - начал было Дони.
Экскурсии, однако, не получилось. Из толпы вдруг вынырнул парень лет тридцати. Был он слегка изможден, с белыми патлами на голове и слезящимися глазами, ноги его ни секунды не стояли на месте, перетаптывались и чуть ли не пускались в пляс.
- Я скажу! – парень рванул к сенатору, но резко затормозил в трех шагах, захлебываясь словами, - Сколько можно? Сколько можно просить? Не платят! Честно заработанные, между прочим. И клопы! Я Идре говорю... А он такой... Сам, говорит, купи баллончик и трави. А на что купить-то, если не платят?
- Пошел вон, скотина, - процедил Дони. Лицо его слегка побледнело.
- Ну что же вы, что же вы, - брови сенатора поднялись на высоту, должную обозначать любопытство, - Пусть рассказывает. Не платят, значит?
- Не платят! – торжествующе закричал парень с клопами. – Нанимаешься к ним в Бехшере, говорят заплати семь тысяч вперед, потом за полгода больше заработаешь.
Сенатор скосил глаза на помощника. Тот немедленно сунул свой фоштевень ему в ухо и зашептал, досточно громко, чтобы Блейку было слышно:
- Бехшер, столица Бехшерской провинции, в республике Сунгар, отсюда двести с небольшим километров к северу.
- Жилы тянут, - заискивающе продолжил парень, - За еду полторы сотни отдай. Линейному мастеру сотню отдай каждого третьего числа. Паспорт забрали и не пускают! В барак засунули. У меня под Бехшером сад был! А тут клопы. Четыре года уже здесь. Вам всякий скажет.
Парень стал озираться по сторонам, ища поддержки у женщин, столпившихся вокруг. Те, однако, молчали. Сенатор повернулсяк Дони.
- Семь тысяч за билет в кандалы, это дороговато, вы не находите?
- Семь тысяч портовых талассов, господин сенатор, - спокойно сказал Дони. Лицо его уже вернуло себе привычную смуглость. – На деньги Федерации это всего лишь двадцать таллеров.
- Дешево же вы их себе покупаете, - на лице сенатора крепко сидела вежливая улыбка.
- Этот человек свободен идти куда захочет, - пожал плечами Дони, - Его документы лежат у меня для сохранности. Я верну их, как только он отдаст долг.
- Напротив, - сказал сенатор. - Вы вернете ему паспорт прямо сейчас.
Блейк затаил дыхание. Брови сенатора сошлись у переносицы. Дони молча возвышался над ним, его руки покоились на груди, лицо было неподвижно. Наконец, достал из кармана брусок магнитного ключа на шнурке, не глядя протянул его в сторону и мотнул головой. Одна из девушек, в красной юбке-волане до пят, подхватила шнурок и побежала на верхнюю галлерею.
Блейк шагнул вперед, стараясь не обращать внимания на взгляд, который тут же вперил в него Отербридж.
- Господин Дони, кем он у вас работает? Я смотрю, в цеху у вас только женщины.
С минуту Дони тяжело и молча его оглядывал. Потом он отвернулся, взял у вернувшейся девушки белый лаковый прямоугольник с красной полосой и протянул своему должнику. Парень вытянул руку. Паспорт скользнул у Дони между пальцев и спланировал на пол. Парень нырнул вниз и заскреб по полу, устланному гладкими керамическими плитами. Блейк заметил, что кисть у него ходит в каком-то сбивчивом ритме, а большой палец не сгибаясь торчит вбок, будто сигналит всем окружающим, что утро для его хозяина закончилось отлично.
В гостиницу Блейк ехал в автобусе.
А Дони, когда все разошлись, поднялся на галлерею в свой кабинет. Он опустился за стол и некоторое время глядел на телефон. Потом снял трубку и отстучал короткую дробь на клавишах.
- Ядав, - сказал Дони, - нужно разъяснить одного человека. Прилетел сегодня, вместе с Вараном, только что был с ним на фабрике, но на холуя не похож. Молодой, лет двадцать пять-двадцать шесть. Волосы у него светлые, и глаза тоже. Похож на человека из народа сун. Узнай и отзвонись.
Гостиница «Ритц-Марина», как вскоре понял Блейк, стояла в самом центре города. Это было здание в классическом стиле, четыре этажа серого гранита. Дорические колонны подпирали неглубокий портик, скрывали в тени несколько ступеней и карусельную дверь из стекла и бронзы. Над входом был выгравирован щит со львом и двумя полумесяцами. Гостиницу омывали уличный шум, разноголосица, перестук каблуков, рычание моторов. Слева торговались у пряных лотков, справа протирали начисто витрину и расставляли манекены.
Блейк подхватил сумку и пошел внутрь. Холл был забран янтарным деревом. Лимузин Отербриджа ушел от блейкова автобуса далеко вперед и в гостинице явно только-только затих кавардак, поднятый приездом господина сенатора. Напротив стойки портье пустовали малиновые диваны и кресла. Между ними торчали напольные пепельницы, и тут же зачем-то - красные амфоры в половину человеческого роста, с черным геометрическим рисунком, широкими сытыми боками и узкой ножкой. Корридорный в малиновой
