Суть Времени 2013 № 14 (6 февраля 2013)

«крестовый поход против коммунизма». Мельник согласился на сотрудничество. В его задачу входило изучение СССР по материалам советской прессы, а также работам Ленина и Сталина, и регулярное написание аналитических записок. Кроме того, находясь под началом кардинала Тиссерана, секретаря Священной конгрегации по делам Восточной церкви, выполнял особые поручения. В частности, перевозил в Италию деньги и документы, предназначавшиеся для Ватикана.

Закончив Школу политических наук с лучшим на своем курсе результатом, Мельник, уже замеченный и обласканный иезуитами, был замечен двумя крупными интеллектуалами и политиками, стремящимися глубоко понять природу СССР и коммунизма для того, чтобы с максимальной беспощадностью уничтожить и то, и другое.

Шарль Брюн, глава парламентской группы радикал-социалистов, заметил Мельника первым. И познакомил Мельника (который стал секретарем радикал-социалистов в Сенате) с известным французским философом и социологом Раймоном Ароном. Познакомил Брюн Мельника и с Мишелем Дебре, будущим премьер-министром Франции. Именно Дебре сделал потом Мельника координатором разведслужб Франции. Но настоящими интеллектуально-политическими вдохновителями Мельника в тот период были Брюн и Арон, а также, разумеется, иезуиты.

Говоря о своем подходе, согласно которому коммунизм является новой религией, Мельник констатирует, что его подход «совпадал с линией Ватикана». Есть все основания предполагать, что Ватикан в целом и Орден иезуитов в частности просто продиктовали Мельнику этот подход, согласно которому коммунизм является именно новой религией. А раз так, то бороться с ним надо сообразно такой его оригинальной — РЕЛИГИОЗНОЙ — природе.

Надо сказать, природа была схвачена очень точно. И если бы враг эту природу не выявил с такой точностью, то оружие, использованное врагом против коммунизма, не было бы таким эффективным.

По сути, Брюн и Мельник, не без интеллектуального участия Арона, создали особую антикоммунистическую инквизицию. Создали идеологию такой инквизиции, выстроили ее неформальную структуру. И стали внедрять эту антикоммунистическую инквизицию в государственный аппарат. Что, кстати, было совершенно противозаконно. Шли пятидесятые годы ХХ века. Коммунисты во Франции были мощной силой. Какое право имели Брюн, ставший министром внутренних дел Франции, и Мельник, ставший его советником, организовывать «охоту на ведьм» и вычищать коммунистов из госаппарата? Но, как говорят в таких случаях, если нельзя, но очень хочется, то можно.

Что касается Арона, который оказал очень сильное влияние на конструирование интересующей нас «машины зла», то его влияние на судьбу Мельника не меньше, чем влияние Брюна. Арон, по словам Мельника, был «один из немногих французских интеллектуалов, которые понимали, что такое коммунизм».

В студенческие годы Арона связывала дружба с Жан-Полем Сартром. Впоследствии Арон стал врагом Сартра именно потому, что Сартр не пожелал принимать участия в создании «машины зла» для сокрушения коммунизма и СССР. Угадав в Мельнике большие задатки по части конструирования этой самой «машины зла», Арон настоятельно рекомендовал Мельнику поступить в университет для изучения Советского Союза и коммунизма. Когда же выяснилось, что для сына белогвардейца сделать это во Франции невозможно, Арон столь же настоятельно рекомендовал Мельнику поехать в США.

Вскоре Мельник, которого оценили по достоинству, становится советником главы французского Генерального штаба Жуэна по русским делам. В это время умирает Сталин, и Мельник в одночасье становится знаменитостью после того, как на запрос маршала Жуэна, кто будет преемником Сталина, дает точный прогноз: «Хрущев». Этот прогноз молодого советолога был передан Жуэном в Елисейский дворец, а также представителям ведущих западных служб. Американцев проницательность Мельника впечатлила настолько, что они пригласили его на работу в «Рэнд корпорейшн».

«Рэнд» в то время объединяла, по словам Мельника, «самые острые умы Америки». В одной из своих книг Мельник характеризует «Рэнд Корпорейшн» как «мощную» и «замечательно интересную группу евреев», которая определяла всю ядерную политику США. К этой группе он относит Леона Лайтеса, Хаима Бродхаммера, Альберта Вольстеттера, Генри Киссинджера и других.

Заметим, что Арон, благословивший Мельника на поездку в США, пользовался у представителей этой группы большим авторитетом. Много лет спустя, уже покинув пост госсекретаря США, Генри Киссинджер отозвался об Ароне так: «Никто, кроме Арона, не оказал на меня огромного интеллектуального влияния. Он был моим учителем в последние годы университетского образования. Он был моим доброжелательным критиком, когда я занимал официальные должности. Его одобрение меня вдохновляло, его критика меня сдерживала… Арон был одной из самых замечательных интеллектуальных фигур нашей эпохи».

Итак, Мельник становится одним из конструкторов, разрабатывающих в «Рэнд Корпорейшн» «машину зла». Но в 1958 году во Франции к власти возвращается Шарль де Голль. Мишель Дебре (с ним когда-то познакомил Мельника в Сенате Шарль Брюн), занявший пост министра юстиции, принимает самое деятельное участие в составлении новой Конституции, а в январе 1959 года становится премьер- министром. Дебре и Мельника связывали к тому времени дружеские отношения. И Дебре приглашает Мельника на должность советника премьер-министра по безопасности и разведке. Несмотря на то, что карьера Мельника в США в это время шла в гору, и американцы предложили ему гражданство, он приезжает во Францию.

Заняв должность координатора разведывательных служб, Мельник, как писала о нем газета «Монд», становится одним из самых влиятельных деятелей V республики. «Разведка для меня была прежде всего формой борьбы с коммунизмом», — подчеркивает Мельник.

Противодействие французской компартии теперь непосредственно входит в круг обязанностей Мельника. Де Голль признавал вклад компартии в движение французского Сопротивления, но, как пишет Мельник, «не хотел, чтобы во Франции утвердился коммунизм».

Но при антиамерикански настроенном де Голле, умеренно заигрывавшем с СССР, Мельник не мог развернуться во всю мощь своей одаренной и яростно антикоммунистической натуры. Да и занимаемое им официальное положение задавало некие рамки. Ибо, как говорится в таких случаях, положение обязывает. Положение координатора разведслужб при антиамериканском и нейтральном к СССР де Голле обязывало ко многому.

Но в 1962 году Мишель Дебре покинул пост премьер-министра Франции, а вместе с ним ушел и Мельник. Ушел вовсе не на покой. Именно после этого ухода Мельник начинает играть ключевую роль в создании «машины зла».

На рубеже 1960-х — 1970-х Мельник активно общается с орденом «Опус Деи», конкретно — с членом ордена мэтром Виоле, адвокатом Ватикана, которого Мельник называет «одним из самых мощных агентов влияния в Западной Европе». Вместе с мэтром Виоле Мельник участвовал в разработке некоторых положений Хельсинкской декларации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Они добивались (и добились!) введения в международную практику понятия «права человека» — мины, на которой «подорвался» потом СССР.

Вот какие мощные фигуры участвовали в создании «машины зла»! А ведь я, учитывая специфику газетного жанра, называю лишь немногих из тех, кто создал и привел в действие против нас эту самую «машину». Мне важно было предоставить эти сведения, доказав фактами, что «машину зла»:

— действительно создавали (а то ведь иногда говорят, что все само собой рухнуло);

— создавали, используя сложные и тонкие подходы, разработанные людьми очень умными, хорошо понимающими Россию и страстно ненавидящими то, что мы любим;

— создавали, закладывая в машину одну суперпрограмму, призванную управлять действием всех остальных программ. Суть этой суперпрограммы в том, что коммунизм — это новая религия. И бороться с ним надо именно как с религией.

А теперь надо разобраться, какой именно опыт борьбы с религиями задействовался для создания этой самой «суперпрограммы».

Об этом в следующей статье.