машину и пребывании в коме в одной из больниц, где я ее и обнаружил. Именно такое воспоминание, как на нее несется черный джип Алексия и записала в память сестры. Бордель мы полностью удалили из ее памяти.
Астахов и Крапивин, после принятия препарата вместо положенной недели отдыха, стали изучать корабли. За эти два дня они облазили все, включая вернувшийся с разведки «Стерегущий». Имена для кораблей, что я дал, они конечно не одобрили, кроме фрегата, поэтому на мое предложение изменить их, энергично закивали, но ответа пока не было. Они еще обсуждали, какому кораблю, представиться честь нести нового имени, и какое оно будет. Я их только предупредил, что «Илья» и «Волька» останутся неизменными, над остальными думайте мол сами.
— Ты чего задумался? Вот, Анька уже идет, — толкнула меня Ольга.
Из медсекции действительно показалась Аня, в сопровождении Алексии и Ривз. Вид ее был вполне здоровым. Даже некий загар присутствовал. Видимо, сестрёнку провели через процедуры и нанесли загар специальным аппаратом. Как это ни странно, но кожа не может долгое время быть без солнечного света, поэтому на многих кораблях были установки искусственного света для нанесения загара. В медбоксе такой аппарат был.
Мы поприветствовали немного растерянную сестренку. Ее последнее воспоминание было несущийся на большой скорости джип, темнота и незнакомые женщины просящие покинуть капсулу, в которой она лежала. Хорошо, что хоть когда она увидела нас, а особенно меня, то быстро пришла в себя.
После объятий и других проявлений радости мы направились в кают-компанию, где был накрыт стол для празднования восстановления нашей семьи. Он прошел в довольно общительной и доброжелательной обстановке.
Я иногда выпадал из общения, задумываясь. Для этого были серьезные причины. Ривз по секрету сообщила, что Алексис приводила Жорин в медсекцию «Ильи», все-таки тут самое совершенное оборудование, и провела полное обследование дочки. Теперь я точно знал, что Жорин на четвертой неделе беременности. Вот теперь я и раздумывал что делать. Как честный мужчина я должен был предложить ей руку и сердце, но вспоминая момент зачатия и мое в нем участие, это решение как-то быстро пропадает. Вот из-за этого, я уже который час мучаюсь, раздумывая.
Когда сестренка отсела немного в сторону, приходя в себя, они с Малликом только что танцевали медленный танец, я подсел к ней.
— Я видел, с Ольгой вы уже плотно пообщались? Все теперь знаешь?
— Ага, немного в курсе.
— Хорошо. Тебе ведь уже восемнадцать, значит можно ставить нейросеть. В общем, подумай, какую хочешь иметь специальность.
— Я еще не во всём разобралась, так все неожиданно, но я подумаю, кем буду.
— Медиком? — предположил я с улыбкой.
— И это тоже. Но я хочу водить космические корабли, — с мечтательной улыбкой ответила она.
Невольно залюбовавшись сестренкой, я откинулся на спинку диванчика, и ответил:
— Так в чем проблема? Изучи список баз, они есть в корабельной сети. Выносным терминалом тебя Ольга научит пользоваться. Она там постоянно зависает, и смотри, что тебе понравится.
— Хорошо.
После празднования, я направился на летную палубу, вот-вот должен был подойти бот с журналистами и оператором, который будет снимать нас в прямом эфире. Передачу сигнала на станцию будет вести Холк, он уже был предупрежден и настроил оборудование на нужные параметры.
Бот забрал журналистов с планеты часа два назад, но вместо того чтобы сразу отвезти их на крейсер он покатал их вокруг луны, крейсера, показывая космос. Нужно сказать, что журналисты восприняли это с восторгом, особенно оператор восхищался больше всех.
В данный момент бот на медленной скорости подходил к открытой летной палубе.
Два десятка мальчишек и девчонок, что были приставлены к техникам и пилотам, брызнули в стороны, прижимаясь к переборкам. Опытные, видимо не в первый раз видят посадку ботов или челноков.
Как только открылись створки бота, наружу вышли двое журналистов и оператор с камерой на плече. Именно их мы выбрали для интервью. Оператор был один, но журналистов двое, один из них был гражданином Германии неплохо говорившим по-русски. Да, я собирался вести разговор в прямом эфире в России и Германии. А куда их там будут дублировать дальше, уже мне было не интересно.
— Приветствую вас на борту сверхтяжелого крейсера рейдерского типа «Илья Муромец». Прежде чем пройти к столикам, — я показал на открытие створки с противоположного борта, где стояли столики и кресла, а сзади была видна Земля. Красивое наверное будет зрелище, давать интервью с Землей на заднем фоне: — Можете прогуляться по летной палубе.
— Можно осмотреться? — переспросил представитель немецкой прессы.
— Конечно, — широко указал я на летную палубу: — Только во внутренние помещения путь вам закрыт. Безопасность.
Журналисты с оператором разошлись по палубе, расспрашивая членов экипажа и воспитанников. Пока они занимались своей работой, я прошел к столику, и занял удобное кресло.
Когда журналисты закончили, они постарались быстро, всего за десять минут управились, то подошли к столику и заняли свои места. Оператор на штативе устанавливал свою камеру.
Запись шла на носитель, прямого эфира еще не было. После отмашки, Холк начнет передавать на антенну канала сигнал, сейчас же они с оператором обговаривали возможность подключения к нашему шнуру.
Пока они готовились, я посмотрел на обоих представителей прессы, и решил представится:
— Антон Кремнев, командир и владелец наемной эскадры.
— Эрик Хенсен. Главный канал Берлина.
— Михаил Прохоров, Первый канал, — кивнул второй.
Они оба были не особо известны, тот же Прохоров работал в основном по горячим точкам. Хенсен же, штатный корреспондент Германии в России.
— Хорошо. У вас подготовленные вопросы, или будем вести разговор экспромтом? — спросил я.
— Большая часть подготовлена, остальные могут возникнуть по мере интервью. Вы не теряетесь перед камерой? — спросил Прохоров
— Нет, не волнуйтесь. И язык хорошо подвешен.
— Когда начнем? — спросил Хенсен.
Я вопросительно посмотрел на Холка.
— У меня все готово, товарищ капитан, — вытянувшись, ответил он.
— Эфир начинается через минуту, — приказал я, хлопнув в ладони.
Оба журналиста тут же достали сотовые. Они кстати работали, и сообщили своим редакторам о времени начала. На небольшом экране визора, где шли новости, появилась экстренная заставка, сообщавшая, что скоро начнётся мое интервью. Мы подключились к кабельному телевиденью и могли наблюдать.
— Так, мы кратко вас осветим. Кто, как, вы тут оказались, не у всех есть интернет, дальше уже идут вопросы и вставками кадры записи, — быстро проговорил Прохоров.
— Хорошо, — кивнул я.
Мы сидели так. Чтобы камера охватывала нас троих и фон за спиной.
После представления меня телезрителям, и краткой справки, прозвучал первый вопрос:
— Наших телезрителей интересует причина вашего столько шокирующего поведения в пригороде Казани и в столице нашей родины Москве? Не будет ли повторяться подобные случаи, и что ждать гражданам России? — спросил Прохоров.
«О, чувствуется рука правителей», — мысленно хмыкнул я, но отвечать стал с серьезным выражением лица.
— Вопрос несколько странен, с учетом того что на моем блоге имперского сайта все эти мотивы разжеваны очень подробно. Поэтому отвечу одной фразой: я эвакуировал свою семью и мстил тем от кого она пострадала. Закон я не нарушил. Я имею ввиду наш имперский закон. И это еще не все, например
