Перебив собеседницу, я поинтересовалась, куда поехала Наталья.
– Да говорю же, к тебе! – рассердилась Полина. – Минут десять назад за ней приезжала машина. Жди, скоро будет. А что, кстати говоря, у тебя случилось?
– У меня? – растерянно переспросила я, машинально подставив руку под ледяной ручеек. – У меня горячую воду отключили…
Наташкин мобильник не отвечал, чему я упорно отказывалась верить, безуспешно повторяя попытки ей прозвониться. Петр Васильевич, прибежавший с экстренным сообщением, что водичка нагрелась, искренне обеспокоился. Гримаса отчаяния, исказившая мое «обманчиво-ангельское лицо», заставила его раз пятнадцать повторить радостную новость, меняя слова местами. Зато он перестал мне выкать.
– Пойдем, расскажешь, что случилось. Только сразу предупреждаю – милиции здесь делать нечего. Я сам-то из Касимова. Здесь деньги зарабатываю. Семью кормить надо. Регистрации, сама понимаешь, нет. Нанялся в одну контору. У них свое производство – из водопроводной воды минеральную делали. Я к обману не приучен, решил уйти, а документы не отдают. Говорят, в милиции все у них схвачено, а если куда настучу, адрес, по которому проживает моя семья, у них есть… Да ерунда, паспорт я у себя в Касимове восстановлю. Мне бы деньжат подзаработать. Не могу с пустыми руками домой ехать. А здесь, – он широко развел руки в стороны, – временно обустроился, все за квартиру не платить. – Я молча слушала и кивала, не меняя выражения лица. – Пойдем, говорю. Да не бойся ты! У меня сестра такая же, Светлана. И на тебя похожа. Я сразу это заметил, когда ты еще в луже сидела. Только она в Павлово живет. Зимой. Летом с мужем Сашкой до конца навигации плавает. – Петр Васильевич потащил меня за руку к своим хоромам.
Новый телефонный звонок вывел меня из состояния сомнамбулы, но, ответив на вызов, я еще больше перекосилась. Мой шеф, право слово, окончательно достал! Проорала «Вас не слышно!» и выключила мобильник.
Попросив подождать меня у входа, Петр Васильевич нырнул в хижину и тут же вынырнул с большим новым махровым полотенцем и женским платьем, тоже большим и новым, вызвав у меня легкий шок.
– Неужели такие вещи выбрасывают на помойку? – И не заметила, как ляпнула вслух.
– Почему на помойку? – обиделся хозяин. – С помойки у меня только мотороллер, примус да окно. Я, между прочим, сюда с целым чемоданом собственных вещей приехал. А платье жене на рынке в подарок купил. Я там грузчиком работаю. Бери ведро и иди в кусты. Там всю грязь смоешь и в платье переоденешься. Великовато, правда. Моя-то Олюшка пополнее будет.
– Я ваше платье куплю, – забормотала я, роясь в сумке в поисках кошелька. Под руку все время попадался каблук в лопухе.
– Конечно. Оно денег стоит. Потом и расплатишься, если испортишь вещь. А пока этикетку-то не отрывай.
Через пятнадцать минут, благоухая хозяйственным мылом, в розовом с разводами платье с рюшечками, выглядевшем на мне, как чехол от танка, я сидела на ящике в чистой хижине дяди Пети и пересказывала события сегодняшнего дня. Больше всего волновала судьба Натальи. На всякий случай опять включила мобильник.
– Не знаю, что и посоветовать, – тяжело вздохнул Петр Васильевич. – Может, мне прокатиться в поселок? Жаль, адреса нет. Правда, прямо за лесом есть крутые особняки. Если ребята хотели тебя туда доставить, значит, и подругу прогуляли тем же маршрутом. Повезет – что-нибудь да выясню. Но, скорее всего, не повезет. Ах, жалко нет адреса! Да и лицо у меня не представительское. По нему и навешают, чтобы больше морде соответствовало.
– Если подругу увезли в поселок, – предположила я, – то лишь с одной целью: выманить меня туда же. Наташка ни за что на такое не пойдет. Это я по собственной дури ее подставила. У нее, конечно, своей дури хватает, но мне она не конкурентка. Ну кто бы мог подумать, чем все это кончится?!
– Я! – заявил Петр Васильевич. – Я бы мог подумать. И любой здравомыслящий человек – тоже. Ты спровоцировала внезапную остановку машины, создала, так сказать, удобные условия для прицельного выстрела. Ребятки и предположили, что ты была непосредственной участницей хорошо спланированной операции. По этой же причине и вторую женщину прихватили. Ты с ней на другой стороне дороги в контакт вступила… Наверное, им хозяин дал такое указание. Решил в тихом месте разобраться с обеими. А ты по пути еще двоих уложила. Теперь вот попробуй докажи, что случайно… – Он взглянул на меня и запнулся. – У тебя волосы дыбом встали.
– У тебя тоже. Может, мне выбраться наверх, в поле, и в милицию позвонить? Или в прокуратуру города? У меня там друг семьи работает.
– Ну, додумалась! Да твою подругу так запрячут, что ни один друг семьи не найдет. У тебя муж есть?
– Есть. Только я лучше добровольно бандитам сдамся, чем впутаю его в это дело. Еще и месяца не прошло, как из очередной неприятности вылезла.
Мы немного помолчали, после чего Петр Васильевич тоскливо произнес:
– Вот незадача! Обещал к часу на разгрузку явиться. Двести рублей обещали…
Я торопливо вскочила и преувеличенно бодро стала благодарить его за проявленное гостеприимство.
– Мне бы только узнать прямое направление к дачам, минуя основную дорогу, а там сама разберусь. Сколько я должна за это красивое платье? Этикетку я могу оставить…
– Твой туфель я починил. Можешь обуваться. Костюм в пакет пихни. Поедем на разведку. Меня снаружи подождешь – переоденусь. И зови меня просто по имени. Не намного я тебя старше.
Все было сказано таким тоном, что возразить я не могла. Дальнейшие извинения и изъявления благодарности выглядели бы слишком фальшиво.
Напялив на ноги былое итальянское великолепие, решила, что не стоит гневить судьбу и оплакивать туфли, каблук одной из которых был прибит к подошве маленькими гвоздиками. Как можно думать о такой мелочи, если в эту минуту подруга, может быть, стиснув зубы, молчит как партизанка, дабы скрыть от бандитов сам факт моего существования в ее памяти. Возможен и другой вариант – врет от души, выдавая одну версию за другой в расчете на то, что у вражеской стороны в конце концов завянут уши.
Из своей времянки, распространяя запах «Парламента», выкатился Петр, сразив меня своим видом наповал. Начнем с того, что я его вообще не узнала. Поэтому и поздоровалась. Он тут же ответил «приветом». Боюсь, что в новоприобретенном розовом балахоне я несколько портила благоприятное впечатление, которое производил Петр Васильевич. На людях, пожалуй, стоило держаться от него подальше. Молодой низкорослый академик и свинарка, сиюминутно оторванная от своей почетной работы известием о пропиваемой мужем зарплате.
– Поднимайся, а я вывезу свою «лошадь», – коротко скомандовал академик, не обращая внимания на мой разинутый рот.
Получив указание, я рот закрыла, но тут же открыла его снова – от испуга. Опять зазвонил мобильник. Осторожно, на цыпочках, подкралась к своей сумочке, вытащила телефон на свет божий и с удивлением уставилась на дисплей, равнодушно высветивший номер Наташкиного мобильника. Неуверенно оглянулась на академика и, получив подбадривающй кивок, шепотом сообщила аппарату:
– Вас слушают…
– Алло! Кто это? В чем дело? Где Ирина Александровна? – обеспокоенно надрывалась Наташка.
– Я тут! – обрадовано завопила я. – У Петра Василича!
– Это что, название ресторана?
– Нет. Это пятизвездочная фазенда! Господи, Наталья, с тобой все в порядке?
– Со мной всегда все в порядке. Тут вот молодые люди горят желанием за тобой заехать. Тебя такой сюрприз ждет! Слышишь меня? Алло! Алло! Ир?… Куда-то провалилась… Блиннн! Вот связь, а!
– Слышу, слышу, – устало ответила я, решив, что подруга не выдержала пыток. – Я сама подъеду. Дай трубку кому-нибудь из джентльменов…
Голос по телефону свидетельствовал об учтивости его обладателя. Небольшой акцент придавал ему светскость:
– Ирина Александровна, добрый день!
– Угу, – промычала я, мысленно посылая собеседника к чертям собачьим. – Вы находитесь там, куда планировали меня привезти с первого захода?
