— Ну, — неопределенно сказал шаман, — одно заклинание, очень страшное. Призовет гнев духов на голову Айай. Семь лет неудач и все такое. Устроит тебя?
Зу расплылась в широкой улыбке и затряслась всеми подбородками.
— Ну, держись! — воскликнула она. — У-у, вун-дер-кинка!
Она уже развернулась было, чтобы спуститься вниз, к пещерам племени, но шаман окликнул ее.
— Еще одна вещь, — сказал он. — Колдовство, как я тебе уже сказал, непростое. Потребуется еще кое-что…
Зу нахмурилась, ей казалось, что двадцати копченых рыб с лихвой должно хватить на любое колдовство.
— Ты должна устроить им бойкот, — сказал шаман. — Иначе магия не сработает.
— Бойкот? — наморщила лоб Зу. — Это вроде как лохмы выдрать, да? Ну, завтра я буду коптить для тебя рыб, а вот послезавтра…
— Нет, — перебил ее шаман. — Это значит, ты не должна появляться на пороге их пещеры. И вообще, не показываться им на глаза.
Зу уперла руки в бока.
— Это как так? — спросила она. — Это что, я должна прятаться от моего мальчика? А эта пакостная девка будет в это время зудеть моему сыну, какая я плохая мать?..
— Не будет, — махнул ей рукой шаман. — Это я беру на себя. Гнев духов… Ну, в общем, ты поняла. Пока вы с ней не видитесь, ей удачи ни в чем не видать. Хоть раз с ней повздоришь — вся магия насмарку. Понятно? Придется потом снова колдовать. И двадцатью рыбами уже не обойдешься.
Зу неуверенно топталась на месте.
— Но…
— Иди, Зу, — твердо сказал шаман. — И помни, рыбы должны быть большими. Не забудь про ослиную голову.
Зу развернулась и медленно побрела вниз по тропинке, пиная мелкие камешки. Шаман, прищурясь, глядел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом, потом опустил глаза на костяную фигурку, которую держал в руках. Поскреб ее кремневым ножом, дунул, чтобы убрать крошку.
— Можете выходить, — сказал он громко. — Она ушла.
Из-за выступа скалы высунула голову робкая тень. Выбравшись из укрытия, тень оказалась патлатым юношей в набедренной повязке из енотовых шкур.
— Ты же не будешь в самом деле колдовать? — с волнением в голосе осведомился он.
— Я только что избавил вас от визитов мамаши на неопределенный срок, — сердито сказал шаман. — Это что, по-твоему, не чудо?
Следом за юношей появилась худенькая рыжеволосая девушка. Юноша тут же ухватил ее за ладонь.
— Спасибо можете не говорить, — сказал им шаман. — Пары зайцев вполне хватит.
Агу понимающе закивал.
— А теперь идите, — разрешил шаман. — Только не слишком быстро, а то догоните мамашу.
Агу потянул девушку за руку и повел ее вниз по той же тропке, по которой ушла несколько минут назад Зу. Через несколько шагов девушка выдернула свои тонкие пальцы из его лапы, в два прыжка подбежала к пещере, быстро чмокнула шамана в заросшую щеку и так же бегом вернулась к мужу.
Солнце уже почти совсем скрылось за скалами. Шаман сидел на куче листьев, привалившись спиной к камню, и смотрел, как парочка спускается по тропинке вниз. Когда они скрылись из виду, он буркнул:
— Не за что, — и снова взялся за костяную фигурку. Он трудился над ней, пока не погасли последние лучи солнца, и он не перестал различать черты лица фигурки.
Тогда он встал и ушел в пещеру.
Чтобы помнили
— Шаман! — негромко позвал вождь.
Ответа не последовало. Вождь осторожно взялся за краешек шкуры, закрывавшей вход в пещеру, и потянул.
— Шама-ан! — повторил он. — Шаман, ты тут?
В пещере завозилось, зашуршало, зачавкало губами, потом из дымной полутьмы донеслось недовольное:
— А где еще мне быть?
— Я тут это…
— Заходи внутрь, — перебил его голос шамана. — Тепло не выпускай. Небось, не май месяц на дворе.
Вождь боком протиснулся в пещеру, заморгал, пытаясь привыкнуть к слабому свету костра, разведенного под глиняным горшком. Шаман сидел на грязной шкуре, расстеленной в дальнем углу пещеры, позевывая и протирая кулаками глаза.
— Я разбудил тебя, шаман? — ужаснулся вождь. — Прости меня, пожалуйста…
— Я не спал.
— Просто сейчас середина дня, я думал…
— Сказал же — я не спал! — рявкнул шаман и широко зевнул. — Я размышлял. Чего тебе нужно?
Вождь замялся.
— Я тут подумал… — и замолчал, смущенно ковыряя пол пещеры большим пальцем ноги.
— Ну, молодец, — похвалил его шаман. — Делай так почаще, это хорошее хобби.
— Чего? — переспросил вождь. Он быстро заморгал, мохнатые брови сошлись у него над переносицей, что было верным признаком усиленной работы мысли.
— Неважно, — отмахнулся шаман. — Все равно не поймешь. Это все?
— Не, — сказал вождь, запуская палец в нос. — Я это, чего подумал: вот мой отец был вождь племени, так?
Шаман пожал плечами.
— Ну, более или менее.
— И мой дед был вождь племени, верно?
— Тебе виднее, я вас всех не запоминаю.
— Вот именно, шаман. А ведь и до них были вожди! И никто их уже не помнит. Я спрашивал племя — моего отца еще смутно помнят, особенно женщины. А деда даже старухи не вспомнили, память у них уже не та. Ну, а тех, что до деда были, и вовсе никто не знает. А ведь, должно быть, мудрые были вожди, сильные, славные! А?
Палец вернулся из ноздри с добычей, вождь критически ее осмотрел и вытер о набедренную повязку. Шаман вздохнул.
— Очень мудрые, — подтвердил он.
— Так вот, — продолжал вождь. — Я и подумал: а если меня мамонт на охоте затопчет, или я с дерева упаду?
Шаман снова передернул плечами.
— Было бы неплохо, — буркнул он себе под нос.
Вождь быстро замотал головой, грязные волосы разметались вокруг его головы.
— Я не о том, — сказал он. — Что, если и меня племя забудет? Вот, помру я, пройдет время, и никто не вспомнит?
Шаман кивнул.
— Ага, — сказал он.
— Что «ага»?! — взвился вождь. — Я тут вождь или хвост коровий?
Шаман внимательно осмотрел вождя, пожевал губами.
