кожаными пуговицами и в белой шляпке с узкими полями. Насколько я мог заметить, она была платиновой блондинкой. Плащ был туго затянут поясом на узкой талии, тем самым подчеркивая округлость ее грудей под лацканами.
— Кто такой этот Хольт? — спросил я ее.
— Извините, но я лучше промолчу.
— Вы уверены насчет полиции?
— Да, совершенно уверена. Пожалуйста, отвезите меня в Вашингтон. Любое место в центре города прекрасно подойдет.
— Ладно.
Я бросил колпачок свечи на пол и включил зажигание.
Двадцать минут спустя мы сидели в кабинке ресторана на Эф-стрит, как раз на противоположной стороне моста через Потомак.
— Не было необходимости останавливаться здесь, — сказала девушка. — Они немного меня напугали, но теперь все в порядке.
Официантка не спеша, шаркающей походкой приблизилась к нам.
— Что желаете?
— Кофе, наверное, — сказала девушка.
Я велел официантке принести две чашки.
— Во что этот Хольт втянул бы вас, если бы не подоспел я? — спросил я девушку.
Она ничего не ответила.
— Послушайте, — продолжал я, прибегнув к иной тактике. — Вы глушите мои профессиональные инстинкты. Я — частный детектив.
— Неужели?
— Честное благородное. Меня зовут Чет Драм.
На сей раз она улыбнулась:
— Рада познакомиться, мистер Драм.
— Я тоже, мисс?..
— Миссис.
— Тогда миссис?..
— Просто миссис. Но мне действительно нужно идти. Спасибо за все. — Она посмотрела на меня, а я и не подумал подняться.
— Я сделала большую глупость, — сказала она наконец.
У нее не было сумочки, и она вытащила красный кожаный кошелек из кармана плаща.
— Коль скоро вы частный детектив, мне полагается вознаградить вас за доставленное мною беспокойство. Сколько я вам должна?
— Прежде вы не делали подобных глупостей, — заметил я.
— О господи, тогда я сглупила сейчас. Я вас обидела?
— Не нужны мне ваши деньги, — сказал я. — Но мне хотелось бы заглянуть в него.
— В мой кошелек? Зачем?
— Скажем, из профессионального любопытства. Я хочу знать, кто же вы на самом деле.
Она снова улыбнулась:
— Вы не из тех, кто легко сдается.
— Я могу быть упрямым.
— И очаровательным, мистер Драм. Но я еще упрямее.
— А что, если у вас не будет возможности продемонстрировать это? «Считается, что меня нет в Вашингтоне». Не так ли?
— Да, верно. И что из этого следует?
— Из этого следует, что таксист был в сговоре с ними. Вы только что прилетели на самолете, правильно?
— Опять угадали.
— С багажом?
Глаза у нее расширились.
— Я совсем забыла о багаже! Мне нужно его получить, мистер Драм. Но я даже не заметила, в каком такси ехала.
— Зато я заметил. Из таксопарка «Ветераны». Только прикажите, и я доставлю вам ваш багаж.
Она встала:
— Похоже, у вас появился новый клиент.
— Куда доставить ваш багаж?
— Я позвоню вам завтра. А сейчас не поймаете ли для меня такси?
Я расплатился по счету, и мы вышли на улицу. В воздухе кружили первые крупные снежинки. Я посадил ее в такси и захлопнул дверцу. Она помахала мне на прощанье, одарив меня своей третьей улыбкой, улыбкой на миллион баксов, которую она до этого момента тщательно сдерживала. Ее голубые глаза улыбались так, что перехватывало дыхание. Такси отъехало.
Я сел в свою машину и поехал в таксопарк «Ветераны».
Шелл Скотт вылезает из своей скорлупы
В тот понедельник я вернулся в отель «Спартан-Апартмент» в десять часов утра. У меня перед глазами все еще стояла запечатлевшаяся в памяти картина: Браун падает к моим ногам, и из его окровавленного рта вырывается единственное, едва слышное слово: Фрост...
Алексис Фрост значилась среди постояльцев отеля «Амбассадор», но, когда я позвонил, ее там уже не оказалось. У полицейских не было зацепок, с помощью которых можно было бы выйти на убийцу Брауна, и им не удалось выследить серый «бьюик», о котором я сообщил им еще до восхода солнца этим утром, «бьюик», преследовавший такси Алексис. Или... действовавший с ней заодно.
Меня все больше и больше одолевали сомнения насчет Алексис, я даже слегка за нее беспокоился. Но еще больше я беспокоился по поводу Келли Торн. В полиции мне сообщили, что она опознала тело брата в морге. Она не плакала. И это мне не понравилось. А еще больше не понравилось то, что я никак не мог до нее дозвониться, хотя звонил несколько раз.
Келли двадцать три года. Они с Брауном были очень близки. Келли во многом похожа на брата: то же добродушное, типично ирландское лицо, озорная улыбка, редкие веснушки — золотистое очарование. С Брауном я недавно встречался пару раз, а вот с Келли не виделся почти полгода. Слишком долго.
Интересно почему?
Я опять позвонил Келли, и опять мне никто не ответил. Поэтому я вытащил длинный список имен, который составил за годы работы — осведомители, жучки, громилы, — и приступил к работе.
Через сорок минут множество людей должны будут сообщить мне сведения, добытые ими о Брауне Торне или о докторе Гедеоне Фросте. Эту сторону дела мне удалось утрясти.
Дом доктора Фроста на Гарвардском бульваре был по-прежнему пуст. Я решил поговорить с соседями и начал планомерный обход. После пяти тщетных попыток мне удалось получить первую крупицу информации в доме напротив. Дверь открыла женщина и сообщила, что видела, как доктор Фрост уехал из дому прошлым вечером часов в восемь или десять. Он уезжал в спешке, один, в своем черном «фольксвагене»... с выключенными фарами. Ей это показалось странным. И я был с ней полностью согласен.
Оттуда я поехал вверх по Гарвардскому бульвару до Третьей улицы, повернул направо и направился в центр города. В трех кварталах от Третьей улицы я миновал новенький зеленый «форд», небрежно припаркованный под углом к обочине. С левой стороны бампер был вдавлен внутрь и касался шины.
Я, не останавливаясь, продолжил путь и проехал почти полмили, когда меня вдруг осенило. Волосы у меня на затылке встали дыбом. Возможно, я ошибался, но тем не менее поспешил вернуться к «форду» и остановился рядом с ним. На покореженном зеленом бампере я обнаружил следы серой краски. Я проверил номерной знак. Автомобиль принадлежал Сансетскому бюро проката автомобилей. Под щетку на ветровом стекле была подсунута квитанция со штрафом за парковку в неподобающем месте. Квитанция была выписана в десять часов семнадцать минут вечером в воскресенье. Я записал номер «форда» и поехал в
