— Ага. — Он ненадолго задумался. — А знаешь, мне нравится эта идея.
Он метнулся вперед, и Кэтрин понеслась по коридору.
Кэтрин бежала не слишком быстро. Это оказалось самым трудным. Сердце у нее колотилось, нервы на пределе, кровь стучала в висках и как будто приказывала: «Беги, беги, беги!»
Но ей нужно сыграть свою роль. Все они должны были сыграть свои роли — и это самый важный спектакль в ее жизни.
Она слышала, как он топает по коридору у нее за спиной. В ее ночных кошмарах Ричард Умбрио, как правило, выглядел как гигантская черная тень, сверхъестественная сила, которая неизменно ее побеждала. Она была такой маленькой и слабой. А он нависал над ней, словно демон мщения.
Кэтрин всю жизнь пыталась уверить себя: это всего лишь детский взгляд на вещи — маленькая девочка против мужчины, ребенок против взрослого. Но, глядя на Умбрио теперь, она поняла, что ошибалась. Он огромный, настоящая гора мускулов. Он пугал ее тогда и пугал теперь.
Умбрио лишил ее силы, какой-то частички ее самой. Многое кануло в бездну безвозвратно.
И теперь она убегала от него. Убегала и плакала, вне себя от страха, скорби, гнева. Она ненавидела Ричарда Умбрио. Она готова была мстить ему за ту женщину, которой могла бы стать, если бы они не встретились в тот ужасный день.
Он приближался. Кэтрин ускорила шаг, утратив над собой власть и поддавшись панике. Он настигал ее, тянулся к ней, собирался схватить ее за шею, бросить наземь и…
Она влетела в гостиную. Ее взгляд упал на кофейный столик. Позади него сидел Бобби, положив ствол пистолета на край столика, как на импровизированную подпорку, и держа палец левой руки на курке.
— Давай! — крикнул он.
Кэтрин рухнула как подкошенная. Умбрио попытался резко затормозить, замахал руками, борясь с силой инерции.
Бобби спустил курок. Бац, бац, бац!
Умбрио свалился, как падает срубленное дерево. Его рука дернулась, потом он замер.
Кэтрин, дрожа, поднялась. Умбрио лежал навзничь и смотрел на нее. В углах рта у него пузырилась кровь. Он улыбался.
— И что теперь? — прошептал он.
Она не поняла.
И тогда он схватил ее за край юбки.
Кэтрин завизжала. Она слышала, как Бобби нажал на курок, но раздался только металлический щелчок. Пистолеты, подумала Кэтрин. Она обменялась пистолетами с Бобби, и ему достался тот, из которого она уже несколько раз выстрелила. Бобби жутко выругался, а Умбрио подался вперед и схватил Кэтрин за ногу.
Кэтрин вдруг утратила способность думать.
Умбрио собирался ее убить. Сейчас его руки сомкнутся у нее на горле, он стиснет пальцы, и она умрет — именно так, как должна была умереть двадцать пять лет назад. Она словно снова сидела в яме под землей. Совсем одна.
Вдруг до нее донесся какой-то слабый шум. Бобби встал. Он что-то ей кричал, но она не слышала ни слова. Все звуки утратили четкость.
Рука Умбрио уже добралась до ее бедра. Он буквально полз по телу Кэтрин, злобно смотрел на нее, обнажая окровавленные зубы, и тянулся правой рукой к горлу.
Она принялась шарить вокруг себя и наконец нашла то, что искала.
Пальцы Умбрио уже подбирались к ее шее.
Бобби бросился к нему, занося руку для удара.
Кэтрин сунула ствол пистолета прямо в рот Умбрио. Тот, казалось, очень удивился — на одну короткую секунду. А потом она нажала на курок.
Ричарду Умбрио в буквальном смысле этого слова снесло крышу.
Всем своим весом он рухнул на нее. Кэтрин разрыдалась.
Бобби оттащил труп в сторону, обнял ее, прижал к груди.
— Тише… — бормотал он. — Тише, все хорошо… Все кончено… Ты в безопасности, Кэт, ты в безопасности.
Но еще далеко не все было кончено. И не все хорошо. Для такой женщины, как она, это никогда не могло закончиться. В ее жизни слишком много того, о чем Бобби просто не знал.
Она плакала, чувствуя, как ее слезы, самые настоящие, текут по лицу. Бобби погладил Кэтрин по голове, и она заплакала еще сильнее, прекрасно понимая — это лишь начало конца.
Приехала полиция. Прибежала охрана снизу. Они влетели в номер с криками, размахивая оружием. Бобби, наоборот, спокойно отдал свой пистолет Д.Д., которая забрала и девятимиллиметровку Кэтрин. Судью унесли медики. Кто-то занялся плечом Бобби, в то время как помощники коронера вытаскивали тела Умбрио и Харриса.
Служащие отеля подсчитывали ущерб, когда кто-то из полицейских наконец заметил Натана.
Малыш шел по коридору, прижимая к груди лохматого щенка.
Он увидел Кэтрин, которую буквально силой удерживали на месте, невзирая на ее просьбы поискать мальчика.
— Мама? — произнес он, и его голос отчетливо прозвучал в окружающем шуме.
Кэтрин встала и пошла к сыну. Он выпустил щенка и бросился к ней на грудь.
— Мама, — повторил Натан и уткнулся головой ей в плечо.
Бобби улыбнулся. Д.Д. наконец закончила зачитывать ему его права и увела Бобби прочь.
Эпилог
Январь — отвратительный месяц. Температура упала до десяти градусов, ветер пронизывал до костей.
Бобби обнаружил, что ему по-прежнему все равно. Он брел по Ньюбери-стрит, нахлобучив кепку на нос, обмотавшись шарфом до ушей и засунув руки глубоко в карманы куртки. На деревьях по сторонам улицы весело поблескивали крошечные белые фонарики. Витрины магазинов по-праздничному играли всеми цветами радуги и соблазняли прохожих выставленными напоказ товарами.
Американцы — народ отважный; даже в такой день вокруг сновали люди, наслаждаясь видами и радуясь свежевыпавшему снегу.
Бобби достиг цели своего сегодняшнего путешествия. Он в последний раз встречался с доктором Лейн.
— Как прошли праздники? — спросила она.
— Хорошо. Гостил у отца. Пообедали в закусочной. Двум холостякам нет смысла возиться на кухне.
— А брат?
— Джордж не отвечает на папины звонки.
— Наверное, вашему отцу тяжело.
— Конечно, ему это не нравится, а что делать? Джордж — взрослый человек, рано или поздно ему придется изменить свое мнение.
— А вам?
Бобби пожал плечами:
— Не знаю, как там Джордж, но мы с отцом ладим.
— А отсюда, конечно, прямой мостик к вашей матери.
— Вы все время хотите поговорить о моей матери.