Однако, уверенность, прозвучавшая в голосе писателя, слегка настораживает.
– Това'ищи, будьте бдительны! – грассирует на ухо Маришка. – Политические п'оститутки п'еследуют нас! Пользуйтесь п'езервативами «К'асный п'олета'ий»!
Говорят, когда она в эфире начинает изображать вождя мировой революции, продюсер ее программы в истерике бьется головой о пульт.
Душевный покой восстанавливается мгновенно. Как кислотно-щелочной баланс после приема «Орбита». С первого укуса! В самом деле, чем мы рискуем? Не понравится – встанем, оденемся и уйдем.
– Нап'асно и'онизи'уете, – передразнивает писатель. Тоже, кстати, весьма похоже. – Вы просто никогда не видели, как они людей зомбируют.
– Как телепузики? – восхищается Маришка.
– Что телепузики? – Все-таки наш собеседник сбит с толку.
– Ну, они же зомбируют детей. – Маришка щелкает меня по носу. Писклявит: – Привет, Тинки-Винки!
– Пока, Ляля! – отвечаю в тон.
– Тинки, а чего это ты такой фиолетовый?
– Чернил перебрал, – отвечаю и самоустраняюсь.
В буквальном смысле. Оставляю предостерегающего о чем-то писателя и невинно дурачащуюся Маришку одних, а сам уплываю куда-то вслед за ускользающей мыслью. Погружаюсь в себя.
Интересно, почему не начинается представление?
Зал между тем вяло заполняют новые зрители – по одному, максимум по двое. Они сначала одинаково неуверенно топчутся у входа, затем, решившись, занимают места поближе к выходу и друг к другу – как воробьи, сбивающиеся в тесную стайку на мокрой после дождя ветке. Едва усевшись, тут же начинают крутить головами, надеясь обнаружить знакомых. И естественно не обнаруживают. Потому что если человек в ответ на какой-нибудь идиотский вопрос, например, «Верите ли вы в Бога?», заданный на улице или в переходе метро, не посылает спросившего, положим, к черту, а приходит на назначенную встречу, то он страдает либо от одиночества, либо головой…
Либо просто не в ногу со всей страной перевел часы вместо летнего на зимнее время. В итоге на трехчасовой концерт любимого исполнителя безнадежно опоздал, а до того, который случится в семь, ждать еще почти два часа, и теперь он не знает, чем себя занять. Вернее, не он, а они.
А все Маришка! Говорил ей еще утром: кажется, летнее – это когда на час вперед. А она: да ну его, крути назад, дай человеку раз в жизни выспаться!
Все у нее «раз в жизни»! Кроме месячных. Впрочем, после ночного эфира ее легко понять.
Страннее другое: почему мы с Маришкой в конце концов оказались здесь, а не в соседней бильярдной?
Должно быть, дело тут в личности человека, пригласившего нас на встречу, слишком уж она была нетипичной.
Он отловил нас у входа в билетные кассы, куда мы спешили уже чисто по инерции, прекрасно понимая, что простым вращением часовой стрелки не повернуть время вспять. Преградил путь, привлек к себе внимание, сказав:
– Нэээ…
Он не был похож на агента-распространителя торговой фирмы с гипертрофированной улыбкой поперек лица, спещащего осчастливить вас известием, что по случаю весеннего помутнения мозгов у их менеджера вы можете сегодня приобрести то, что еще вчера вам было даром не нужно, с 70-ти процентной скидкой. Тем более не походил он на солидного дядечку с дипломатом и значком из серии «Хочешь… – спроси…» на отвороте плаща, приглашающего на собрание MLM-тусовки. И на бледного, но с горящим взором, адепта новой русской церкви с американским спонсором и гимнами на двух языках.
Непричесанный, небритый, неопрятно одетый. Кажется, еще и нерусский. Больше всего, если честно, он был похож на бомжа. В ранней стадии запущенности. Не безнадежного.
Именно таких охотнее всего забирают в милицию. Раньше вроде бы не за что. Позже – неохота руки марать.
– Хотите открытку? – спросил он и помотал головой. – Нэээ… Календарик. Полезно всегда знать день.
– Извините, мы опаздываем, – сказала Маришка, а я попытался, не вступая в контакт, обойти странного типа стороной.
– Знать день, – раздраженно повторил он, и не думая уступать нам дорогу. – Или месяц. Февраль или… Нэээ… Ноябрь. Чтобы не путать.
– Денег нет, – отрезал я. А поскольку не люблю говорить неправду кому бы то ни было без крайней необходимости, уточнил: – Лишних.
– Денег нет? – эхом отозвался он и неожиданно обрадовался. – Нет денег – хорошо! Не надо… Вот!
Тип сбросил на землю большой серый мешок, который до того болтался у него на плече. Нагнулся и опустил лицо в раскрытую горловину, высматривая нечто.
– Пора! – шепнула Маришка и дернула меня за локоть, увлекая в сторону, подальше от странного субъекта с его подозрительным мешком. Но тип уже вынырнул из мешка и крепко ухватил меня за другой локоть, вынуждая остановиться.
– Возьмите! – сказал он. – Я нашел. Можно брать.
И протягивает мне руку. Грязные, с давно не стриженными ногтями пальцы заметно дрожат. В пальцах – прямоугольная бумажная полоска, слава Богу, чистая и очень яркая. Никакого рисунка нет, просто вся полоска равномерно закрашена разными цветами, границы между ними размыты, один цвет плавно перетекает в другой. Мы называем такую закраску градиентной. Внутрь каждого одноцветного сегмента вписано какое-то слово, но мелкие буквы на подрагивающем листочке не разглядеть.
– Календарик? – удивляется Маришка. – Больше похоже на закладку.
– Закладка, так, – серьезно кивает тип. Неуклюже, одной рукой, чтобы не выпустить мой локоть, переворачивает полоску на ладони. Та трепещет и полощется на ветру, того и гляди улетит. – А так – календарик. Двое вместе. Нэээ… Двойная польза.
– За те же деньги? – с подозрением интересуюсь.
– Деньги… – говорит тип и морщится, как от лимона, чуть ли не плюется, так что мы с Маришкой понимаем, что деньги – вздор, деньги – мусор, не в них счастье.
– Возьми, – советует Маришка. – Быстрее будет.
Я покорно беру бумажную полоску веселенькой расцветки из рук субъекта. Вернее, пытаюсь взять, но тот неожиданно не отдает, держит.
– А вы придете? – спрашивает с надеждой.
– Куда еще?
– Туда, – указывает одними бровями, так что направление понять невозможно. – Там вам нравиться. Будет.
– Где там? – раздражаюсь.
– Здесь, прямо здесь… Направо потом. По лестнице. Там вход.
Из бормотаний назойливого типа, его невнятных телодвижений и выразительной мимики я понимаю, что направить нас он пытается прямиком в малый концертный зал. То есть туда, куда мы и без него добрались бы, только на пару часов позже.
– Давай сходим, – предлагает Маришка. – Выспимся заодно.
Я наконец соглашаюсь, и ценный приз, календарик-закладка переходит ко мне.
– Сейчас, – говорю. – Только билеты куплю.
Пропускать второй концерт за день как-то не хочется.
Незнакомец, осчастливленный, радостно пропускает нас в кассы, чуть ли не кланяется, когда мы проходим мимо.
– Вам нравиться… Будет, – доносится сзади. – Обязательно. Нэээ… Скоро.
Когда мы пять минут спустя, купив билеты, снова оказались на улице, его уже нигде не было. Только большой серый мешок лежал у самого входа рядом с урной, в том месте, где его бросил незнакомец.
– Сюрный типчик, – прокомментировала Маришка. – Жалко его. Не с его внешностью и знанием языка
