С тех пор как девушка поселилась по соседству с виллой, это случилось в первый раз. И неудивительно, теперь там жил хозяин.
Интересно знать: только ли князь Оскар находится за этими окнами или же со своим секретарем? Они, должно быть, часто, если не всегда, бывают вместе. Но, быть может, Пшиемский еще не вернулся с пикника Перковских?. Может быть только сейчас все они возвращаются из лесу? И чего им спешить? Погода прекрасная, им, вероятно, весело. Несколько часов они бродили по лесу, где в эту пору много высокого папоротника и цветет вереск.
Уже несколько минут она сидела, опершись локтями о колени и положив лицо на ладони. Она перенеслась мыслью в этот лес, где была всего несколько раз в жизни, но который представлялся ей очень ясно, до малейших подробностей. Она отчетливо видела его зеленую чащу, тропинку с белыми тонкими березами по обеим сторонам, лиловый вереск, седой мох и кустистый папоротник. По этой тропинке идут двое людей: пан Пшиемский и Паулинка… Идут рядом и разговаривают… Он смотрит на нее синими глазами из-под странной морщины и говорит: «Не надо у вас ничего отнимать, и добавлять вам тоже ничего не надо».
Все это: и этот лес и эту пару, она видела, закрыв глаза, так ясно, как в ясный божий день, но зато в душе у нее становилось темно.
И вдруг она услыхала тот бархатный голос. Разделяя немного слоги, ее новый знакомый произнес:
— Добрый вечер!
Неизвестно, какое чувство было в ней сильнее: изумление или радость. Менее всего она ожидала сейчас услышать этот голос и увидать этого человека, который стоял перед нею со шляпой в опущенной руке и на лице которого, несмотря на полумрак, она различала дружескую и несколько шутливую улыбку.
— Гуляя по парку, я увидел вас на крыльце и не смог побороть искушения подойти и сказать вам: «добрый вечер». Прекрасный вечер, не правда ли? А для меня вот только что он стал еще прекраснее. Вы так задумались! О чем?
Она не слыхала его первых слов, так сильно билось ее сердце. И она еще не скоро пришла в себя настолько, чтобы ответить на его вопрос.
Стоя на одной из ступенек крыльца, она указала ему на узкую скамеечку.
— Садитесь, пожалуйста…
— А не лучше ли здесь… под звездами?
Он указал на небо рукой, в которой держал шляпу, и затем уселся на ступеньке, сильно зашатавшейся под ним. Она села тоже, несколько поодаль. К ней возвращались присутствие духа и смелость. Господствующим чувством была в ней теперь огромная радость, зазвеневшая в ее голосе при первом же ее вопросе:
— Как вы вошли в наш сад?
— Обыкновенным путем — через калиточку в решетке.
— И в самом деле!.. Я никогда не видела ее открытой и потому забыла даже, что она существует…
— Петли и замок заржавели и не сразу подались. О чем вы думали?
Врожденная откровенность и все возраставшая радость подсказали Кларе ответ, и она весело заговорила:
— Я думала о том, возвратились ли вы уже или только идете обратно со всей компанией с загородной прогулки.
Он с удивлением посмотрел на нее.
— А кто эта «компания»?
— Перковские и вы. Мне говорила одна моя знакомая, что супруги Перковские пригласили вас на прогулку за город, и надо полагать, что прогулка была приятна… Но почему вы не были вчера на вечеринке у Перковских? Вас так ждали!
Пшиемский довольно долго молчал, а когда заговорил, то в голосе его слышался смех.
— Я не был ни на вечеринке, ни на пикнике. Если позволите, поговорим о чем-нибудь более приятном, чем… Перковские. Спасибо вам за вашу книгу, я вам ее пока не отдам. Хочется прочитать ее всю, и только дня через два я возвращу ее. Великолепная поэма! Я знал ее, но лишь кое-как. Благодаря вам я познакомлюсь с нею поближе. А теперь скажите мне, как вы провели этот день, и не показался ли он вам длинным? Для меня он был очень длинен. Чем вы сегодня занимались?
— Тем же, чем и всегда… что об этом говорить…
— Наоборот, есть о чем, и я вас очень прошу, расскажите.
Она весело рассмеялась.
— Ну что ж, почему и не рассказать? Убрала в комнатах, приготовила обед, выстирала себе передник, делала покупки для знакомой… что же еще? Да, помогала брату готовить уроки, разливала чай, шила…
Все это она произнесла непринужденно и даже с видимым удовольствием.
А он спросил:
— Вы совсем не читали сегодня?
— Нет, читала немного, когда отец уснул после обеда, а Стась уже приготовил уроки. Сегодня Франя ставила самовар, вот я немного и почитала. Книги я получаю от одной знакомой, которая была моей учительницей в пансионе.
— Вы были в пансионе?
Она рассказала, что мать ее, учительница, сама занималась с нею до двенадцати лет, а потом стала, посылать ее в пансион. Но пансиона ей, однако, не пришлось окончить. После смерти матери ее постоянное пребывание в доме стало необходимостью для отца и еще очень маленьких в то время детей. Ей было жаль бросать пансион, но теперь она уже вовсе не жалеет об этом: она нужна была дома. Отец и дети никак не смогли бы обойтись без ее опеки.
— Столь серьезной! — усмехнулся Пшиемский.
— Серьезной? — засмеялась она. — Нет, я сама знаю, что мне недостает многого… но я делаю, что могу…
— Чтобы быть ангелом-хранителем семьи, — тихо окончил он.
Слова эти наполнили ее душу блаженством. Она наклонила голову и умолкла.
Но ему ничего не стоило возобновить прерванный разговор. Чуть наклонившись к ней, он тотчас же снова спросил:
— А кто та старушка, с которой вы уходили в город?
— Откуда вы знаете?
— Видел из аллеи, когда сидел с книжкой в руках и думал о вас.
Старушка эта была Дуткевич, вдова ветеринарного врача, крестная мать ее матери, почтеннейшая и добрейшая женщина, которая делает им много добра. Она друг семьи, настоящая их благодетельница. Не раз она помогала им в затруднительных обстоятельствах, а теперь платит за право ученья Стася.
— Значит, она особа состоятельная? — спросил Пшиемский.
— О да, состоятельная! — с жаром подтвердила Клара. — Она одна снимает квартиру в три комнаты, держит служанку…
— Роскошное житье! — заметил он.
А она продолжала рассказывать:
— У ее мужа были значительные доходы, и он оставил большое состояние. Она сама говорила как-то отцу, что у нее сбережений пятнадцать тысяч…
— Большое состояние! — повторил Пшиемский.
— Очень большое, — подтвердила Клара, — но зато она им хорошо пользуется. Кроме нас, она помогает еще нескольким семьям…
— Почему бы и нет! Есть чем делиться!
— Да, и это большое счастье для нее: она бездетная, и жизнь ее была бы бесцельной без этих забот.
Он окончил:
