Джейн Остин. Собрание писем
Jane Austen. A Collection of Letters
Мисс Купер, моей Кузине,
Коей в знак восхищения ее Кротким нравом,
Который да прославит ее в любом Краю
и в любом Климате в Крещеном мире, передаю
на Критический труд сей Каталог Курьезной
Корреспонденции, Кропотливо собранный и
Классифицированный ее Комичной Кузиной.
Письмо первое
Дочери мои требуют от меня теперь иных забот, чем прежде, поскольку достигли того возраста, когда им настала пора открыть для себя, что такое свет. Моей Августе семнадцать, а ее сестра лишь на двенадцать месяцев моложе. Льщу себя надеждой, что полученное воспитание не посрамит их в глазах света, и имею основание полагать, что и они не посрамят своего воспитания. Это милые девушки. Чувствительные, но не жеманные. Образованные, но не заносчивые. Живые, но благоразумные. Обе учились с одинаковым успехом, а по сему я хочу пренебречь разницей в возрасте и одновременно представить их публике. На сегодняшний вечер назначен их первый
Грандиозное предприятие наконец-то завершилось — мои дочери вышли в свет. Вы не можете себе представить, как эти милые создания трепетали от страха и ожидания, когда наступила пора отправляться в гости. Прежде чем подали экипаж, я позвала дочерей в свою комнату и, как только они сели, обратилась к ним с напутствием: «Мои обожаемые девочки, вот и пришла пора мне пожинать плоды трудов и волнений, которые я изведала, воспитывая вас. Этим вечером вы вступите в свет, где вам суждено узнать немало замечательного. Но должна предупредить вас: остерегайтесь чужих пороков и недостатков, поверьте, милые дети: вы весьма огорчите меня, если поддадитесь дурному влиянию». Обе заверили меня, что будут помнить мои советы с благодарностью и следовать им с почтением, что готовы к встрече с миром, в котором их ожидает много удивительного и необыкновенного, и уверены, что никогда не дадут мне повода сожалеть о той чуткой заботе, которой я окружила их в детстве и с какой формировала их разум. «Если ваши ожидания и намерения на самом деле таковы (воскликнула я), мне нечего опасаться и я могу с легким сердцем представить вас миссис Коуп, не тревожась, что вы попадете под ее дурное влияние или заразитесь ее недостатками. Итак — в путь, дети мои (добавила я), экипаж у порога, я не хочу боле оттягивать счастье, которого вы с таким нетерпением ожидаете». Когда мы прибыли в Уорли, бедная Августа едва дышала, в то время как Маргарет была сама жизнь и ликование. «Настал долгожданный миг, — объявила я, — сейчас мы окажемся в свете». И через несколько минут мы вошли в гостиную миссис Коуп, где она с дочерью ожидала нас. Я с удовлетворением отметила, какое впечатление на них произвели мои дочери. Эти милые очаровательные создания хоть и были смущенны исключительностью обстоятельств, но сохранили непринужденность манер и обхождения, что не могло не располагать в их пользу. Представьте, сударыня, каким восторгом переполнялось мое сердце, когда я наблюдала, как внимательно девочки рассматривают каждый предмет обстановки, какое отвращение вызывают у них некоторые вещи, как они восхищаются другими и как изумляет их все вокруг. Не скрою, дочери вернулись домой очарованные светом, его обитателями и их нравами.
Письмо второе
Ах, почему это последнее разочарование так томит мое сердце? Отчего оно ранит меня глубже и сильнее, чем прежние измены? Возможно ли, чтобы я испытывала к Уиллоуби любовь более страстную, чем к его любезным предшественникам? Или это оттого, что от частых ран обостряются наши чувства? Моя дорогая, полагаю: причина именно в этом, ибо вряд ли я привязана к Уиллоуби сильнее, чем прежде к Невиллу, Фитцовену или обоим Кроуфордам — всем тем, к кому в былые дни испытывала самую бесконечную любовь, какая только согревала когда-либо женское сердце.
Объясни мне, душа моя, отчего я все еще вздыхаю, вспоминая вероломного Эдуарда, и почему не могу сдержать слез при виде его невесты, ведь наверняка в этом все дело. Мои друзья тревожатся обо мне: они обеспокоены моим угасающим здоровьем, сетуют на мой упадок духа и опасаются пагубных последствий того и другого. В надежде развеять мою меланхолию и направить мои мысли на иные предметы, они пригласили друзей провести с нами Рождество. Леди Бриджет Даквуд и ее сводная сестра должны приехать в пятницу, а семейство полковника Ситона пробудет с нами следующую неделю. Дядюшка и кузены желают мне добра; но разве может помочь присутствие дюжины безразличных людей, чье общество будет мне только в тягость и лишь обострит мое горе? И все же я не стану заканчивать письма до приезда первых гостей.
Леди Бриджет прибыла сегодня утром, а вместе с ней — ее милая сестра мисс Джейн. Хотя я знакома с этой очаровательной женщиной почти пятнадцать лет, но никогда прежде не замечала, сколь она прелестна. Ей около тридцати пяти, но, несмотря на болезни, печали и годы, она выглядит более цветущей, чем любая семнадцатилетняя барышня. Едва мисс Джейн появилась в нашем доме, как сразу покорила мое сердце. Она, в свою очередь, тоже расположена ко мне и все эти дни дарит мне свое общество. У нее такое милое и доброе лицо, что она кажется почти неземным существом. Ее манера говорить зачаровывает не меньше, чем ее облик. Я просто не могла удержаться, чтобы ни выразить ей свое восхищение.
? О, мисс Джейн, — сказала я и запнулась чувствуя, что не могу высказать то, что у меня на душе. — О, мисс Джейн, — повторила я, — как трудно мне подобрать слова соответсвующие моим чувствам! — Она наверное, ждала, что я скажу дальше. Но я смутилась, разволновалась, мысли мои спутались, и я добавила только: — Как поживаете?
Мисс Джейн заметила и почувствовала мое смущение и с очаровательным присутствием духа облегчила мои страдания.
