подтянутым и гладким, кожа – упругой и нежной, а изгиб талии просто сводил его с ума. Первое время Стивену казалось, что все происходящее – только сон и вот уже скоро он откроет глаза и поймет – ничего не было. Но нет – шли недели, а Мэриэнн по-прежнему была с ним, соглашалась играть по его правилам, подчинялась и делала все, чего он хотел. Правда, только в постели. Едва все заканчивалось – и он вот так же, как сегодня, чувствовал себя всего лишь инструментом для удовлетворения прихотей. Он не мог понять, раздражает его это или нет. Скорее нет, потому что все следующие дни до нового свидания Стивен томился и считал часы. Встречи с Мэриэнн стали точкой отсчета для всей остальной его жизни. В перерывах между свиданиями он чувствовал, как пусто внутри, как не хватает чего-то, как пейзаж за окном вызывает раздражение, а секретарша Дороти и вовсе – приступы ярости. Но наступал вечер, появлялась Мэриэнн – и все становилось на привычные места, и назавтра он приносил для Дороти букет ее любимых фиалок из ближайшей к офису цветочной лавки, шутил, улыбался, и все шло хорошо. В офисе Мэриэнн держалась отстраненно и холодно – точно так же, как с любым другим сотрудником, была сдержанно приветлива, отстраненно вежлива и не более. Все менялось в номере мотеля, когда они оказывались наедине… В эти минуты мир для Стивена переставал существовать. Если бы еще хоть капля взаимности…
Марина перевернулась на спину, натянула на себя простыню и внимательно наблюдала за тем, как Стивен раскуривает сигару, сидя в кресле у импровизированного камина. Это ей в нем нравилось. Даже не столько нравилось, скорее просто напоминало о том, что Егор в последние годы перешел на сигары. Ничем, кроме этого, Стивен не был похож на мужа, но Марине почему-то всякий раз приятно было смотреть на то, как он сидит в кресле с сигарой, выпускает дым и думает о чем-то.
– Ну что, дорогой, ты не хочешь мне больше ничего сказать? – вкрадчиво проговорила она и с удовлетворением отметила, как напрягся Стивен, как в его глазах блеснул огонек предвкушения. Эта фраза была сигналом, пусковым моментом.
– Я могу сказать тебе еще очень много… очень… если ты, сучка, замолчишь немедленно и опустишь свои глаза, – зарычал он, вскакивая из кресла. – Не смей смотреть на меня так! – Сильная рука вцепилась в волосы, и Марина почти натурально вскрикнула. – Не смей, ну?!
Коваль закрыла глаза, стараясь не расхохотаться и не сбить с настроя ни его, ни себя. Попытки Стивена вести себя «по-хозяйски» всегда веселили ее. Когда человеку не дано этого, то, как ни силься, не выйдет. Вот Хохол – тот мог. Марина в постели часто ловила себя на том, что могла бы, наверное, и в жизни подчиняться Женьке ровно так же, если бы изначально их отношения сложились несколько иначе. Или если бы Хохол любил ее чуть менее сильно. Кроме того, ей на самом деле хотелось быть рядом с ним слабой и беззащитной, потому что Марина знала – Женька убьется, но сделает так, чтобы с ней ничего не случилось, она смело могла доверить ему жизнь. А Стивен для такой роли не годился, и потому она позволяла любовнику только в постели чувствовать себя первым и главным – собственно, как раз в постели ей это и нравилось, она со всеми своими мужчинами вела себя таким образом. Другое дело в жизни…
Терзавшие ее тело руки Стивена вдруг дрогнули, и Марина резко села, почувствовав острую боль:
– Что это было?
– Прости… соскользнул.
Она подняла руку и увидела длинный багровый след, тянущийся от подмышки на правую грудь.
– Стив, ты идиот? – поинтересовалась Марина, рассматривая след.
– Прости, Мэриэнн, я как-то случайно.
Он сел рядом, отбросив ремень, и принялся целовать ее тело, преодолевая сопротивление. Марина пыталась отбиться – это выводило ее из терпения, но Стивен неожиданно подмял ее под себя, зажав одной рукой оба ее запястья, а другой продолжая гладить тело:
– Нет, дорогая… сейчас ты делаешь то, что хочу я.
Она закрыла глаза, стиснула зубы и молчала, хотя как-то неожиданно поймала себя на шкодливой мысли, что ей это нравится. Она перестала сдерживать себя и начала отвечать на его ласки, и оставшееся время они провели с обоюдным удовольствием.
– Почему ты не можешь быть такой всегда, Мэриэнн? – поинтересовался Стивен позже, глядя на то, как Марина натягивает на ногу чулок.
– Тебе быстро станет скучно, мальчик, – улыбнулась она. – Все приедается, в том числе и это.
– Разве может приесться такая женщина, как ты?
– Запросто, – хохотнула она, скользнув в обтягивающее платье и поправляя глубокое декольте на груди. – Не веришь – спроси у Джека, – добавила она лукаво, прекрасно зная, что упоминание о Хохле мгновенно испортит Стивену настроение.
– Как ты себе представляешь наш диалог? Твой муж не говорит по-английски, я вообще удивляюсь, как ты с ним общаешься, – возмущенно и немного обиженно фыркнул любовник, не понимая даже, что сейчас подставил себя под острое словцо, которое незамедлительно и прозвучало:
– Стиви, мальчик мой, а мне с ним не приходится разговаривать – он делает все, чего хочет сам, и никогда не оглядывается на то, как я отреагировала. Поэтому в постели мы молчим – некогда беседовать и незачем.
Поставив точку именно так, как хотела, Марина подошла к Стивену, легко поцеловала его в нос, погладила по щеке и вышла из номера, не дав любовнику опомниться и возразить.
Спустившись на парковку к машине, она наконец позволила себе расхохотаться в голос, не обращая внимания на удивленные взгляды швейцара, стоящего у входа в мотель. «Господи, какая я дура, – думала Марина про себя, садясь в машину. – Зачем я издеваюсь над мужиком? Ведь нормальный же мужик-то, умный! Кто виноват, что мне он просто не по размеру, не по темпераменту, да вообще просто – не мой? Я использую его, как мужики обычно используют продажных девок, разве что вот денег не плачу, но смысл-то ведь не меняется. Чертов характер».
Стивен позвонил ей, когда она уже парковала машину в собственном дворе.
– Ты была восхитительна, Мэриэнн, – проговорил он без предисловий. – У меня не было женщины лучше тебя.
«Ну-у, поехали… – с тоской подумала Коваль, доставая сигарету и зажигалку. – Как же я ненавижу, когда начинаются вот эти слащавые завывания… Почему, ну почему люди так любят слова и большей частью банальные совсем?»
– Стив, я очень устала, – мягко проговорила она в трубку, справедливо решив не обижать любовника сильнее, чем уже сделала, уезжая из мотеля, – мне хочется в душ и в постель. Надеюсь, ты не возражаешь, милый?
– Конечно, ну, что ты… – заторопился Стивен, – отдыхай. Завтра увидимся в офисе?
– Нет, я не приеду. Джек в больнице, ты ведь понимаешь?
– Понимаю, – тяжело вздохнул любовник.
– Ну, и умница. До встречи, дорогой, – и она положила трубку быстрее, чем Стивен успел еще что-то сказать.
Грегори, поужинав вместе с матерью, отправился к себе, а она уселась в кресло и потянулась к ноутбуку. Короткая переписка с Машкой прояснила ситуацию, и Марина вздохнула. Придется лететь в Сибирь, она просто не может оставить подругу без поддержки. Но сперва нужно убедиться, что с Хохлом все будет в порядке. Срок предъявленных Машке требований позволял пока потянуть время, и Коваль собиралась воспользоваться этим.
Внезапно у нее нехорошо засосало под ложечкой, а по спине побежали мурашки. Подобное ощущение всегда предшествовало каким-нибудь нежелательным или вообще опасным событиям и неоднократно спасало Марине жизнь. Именно это чувство заставило ее рухнуть на пол за секунду до того, как в торговом центре однажды раздались автоматные очереди, и это дало им с Веткой выжить. Да сколько их было, подобных ситуаций… Сейчас же Марина никак не могла понять, откуда и что конкретно может ей угрожать. Однако, повинуясь предчувствию, она встала и пошла в кабинет, где в специальном сейфе, о котором не знал даже Женька, хранился мобильник с одним-единственным номером.
«Вот оно, – с досадой подумала Марина, когда увидела на дисплее три пропущенных звонка пятиминутной давности. – Ворону что-то надо. Черт, как все не вовремя!»
Мишка Ворон, друг и «соратник» по старой войне за раздел собственности, пользовался этим каналом связи только в случае крайней нужды. Пришлось перезванивать.
– Ну, здорово, что ли, боевая подруга, – зазвучал в трубке его чуть хрипловатый голос, – как живешь-
