Дальняя командировка

3

—   Савелий Тарасович, — наклонившись к интерко­му и одновременно поглядывая на Александра Борисо­вича, таинственным голосом сказала секретарша, — к вам просится господин Турецкий.

—   Через минутку.

Турецкий с юмором посмотрел на нее:

—  Как вас зовут?

—   Ангелина Петровна.

—   Так вот, Ангелина Петровна, — максимально доб­рожелательно сказал он ей, — просто на будущее, чтобы вам потом не было неловко чувствовать себя перед посе­тителями, которые, например, могут взять и обидеться, понимаете? Нехорошо говорить «просится». Это ребенок, извините, просится пописать. А я не за этим сюда при­шел. Чувствуете разницу?

Он широко и добродушно ей улыбнулся, а ее лицо залило краской.

—  Извините, — робея, произнесла она.

Турецкий не успел ответить, ибо «проснулся» интерком и повелительный голос мэра произнес:

—   Аля, пусть заходит.

«Вот так тебя любой может приложить, блин, друг ты мой Турецкий», — натянуто уже усмехнулся Александр Борисович и взялся за бронзовую ручку двери.

За столом у мэра сидела сильно поредевшая, но зна­комая компания. Прокурор Керимов с каменным лицом иезуита. Заместитель мэра Иван Порфирьевич Сажин, смотревший на Турецкого с нескрываемым интересом. Заместитель начальника РУВД майор Ступин, этакая верста коломенская, на голову выше всех остальных, вре­менно осуществлявший функции «отдыхающего» под домашним арестом Затырина. И, наконец, Рашид Сул­танов. Этот мельком взглянул на Александра Борисови­ча, и по губам чекиста скользнула почти неприметная ухмылка, но не злорадная, а, скорее, приятельская. Он единственный не боялся демонстрировать «особое» свое отношение. Но его помощь в данный момент абсолютно не нужна была Турецкому.

Мэр Гузиков сидел за столом истуканом. Смотрел прямо перед собой, и Александр Борисович, таким об­разом, поневоле оказывался вне поля его зрения.

—   Здравствуйте, господа, — вежливо начал он. — Это хорошо, что я застал вас всех вместе, значит, не надо бу­дет объяснять дальнейшее развитие ситуации каждому в отдельности. Имею сообщить вам следующее.

—  Садитесь, — процедил мэр.

—  Благодарю, мое сообщение будет коротким, — от­верг его приглашение Александр Борисович, продолжая стоять. — Завтра, первым утренним авиарейсом, я убы­ваю в Москву, господа. Основные материалы по рассле­дованию преступлений сотрудников милиции в отноше­нии жителей вашего города нами собраны...

—  Но позвольте! — вмешался прокурор.

—  Я не кончил, вопросы — потом. — Турецкий жес­том остановил Керимова. — Здесь остаются сотрудники

Генеральной прокуратуры и ГУУР МВД под руковод­ством моего заместителя по оперативно- следственной группе генералом Грязновым для уточнения ряда второ­степенных деталей и дальнейшего выяснения отдельных обстоятельств дела. Материалы же расследования и наши основные выводы я забираю с собой, чтобы с ними мог­ло ознакомиться руководство Генеральной прокуратуры и Министерства внутренних дел для принятия оконча­тельного решения, которое нами, в общем, уже сформу­лировано. У меня просто нет времени, господа, подроб­но знакомить вас со всеми нашими выводами, но хочу обратить ваше внимание на главное. Дело это беспреце­дентное и, по-своему, резонансное. Ввиду этого мы бу­дем настаивать, господа, чтобы и наказание коснулось не нескольких особо ретивых исполнителей, как это у нас часто случается, а всех, я подчеркиваю, всех виновных в грубейшем произволе и нарушении гражданских прав населения. Всех, повторяю, сверху донизу. Никто из ви­новных не должен уйти от уголовного преследования. Все, господа, разрешите откланяться.

—   Вы перебили меня! — возмутился прокурор. — И не ответили на мои вопросы! Это что, теперь так полага­ется у вас, в Генеральной прокуратуре? Игнорировать мнение заслуженных работников?

Турецкий сделал изумленные глаза.

—   У меня ощущение, господин Керимов, что вы не изжили еще известный провинциальный синдром — в любой ситуации считать себя Господом Богом. А между тем могу вас упрекнуть в том, что вы, открыто нарушая все положенные сроки и соответствующие статьи Кон­ституции, содержите под стражей, без предъявления об­винения, гражданку Котову. А то, что вы пытаетесь предъявить ей, является грубейшей фальсификацией, за которую прокуратура, в первую очередь в вашем лице, должна будет понести ответственность. И мы все сдела­ем, чтобы справедливость восторжествовала. Я ответил на ваши вопросы? До свиданья, господа.

—  Не торопитесь, — солидно и хмуро заметил мэр. — Садитесь, садитесь, господин Турецкий. Не лишайте нас своего общества. И потом, как вы изволили заметить, самолет у вас только завтра. А у нас накопились к вам вопросы. Например... Так что мы будем делать с фактом доведения до самоубийства гражданина Слепнева Анто­на Захаровича? Или это для вас проходной эпизод?

—  Мой сотрудник, — по-прежнему, не садясь, отве­тил Турецкий, — был на происшествии и держал в руках предсмертную записку. Никакого указания на то, что уход из жизни господина председателя районного суда каким- то образом связан со мной, там нет. И вы это сами пре­красно знаете. Поэтому давайте не будем лукавить друг перед другом, господин мэр. А писать жалобы в Москву вы, естественно, вправе. Но, по опыту своей работы, могу предупредить, не следует обижаться, если палка, кото­рой человек замахивается, чтобы кого-то ударить, может отскочить и больно стукнуть его же. Еще вопросы? Тогда я, так и быть, приоткрою вам одну следственную тайну. Речь о взрыве моей машины. Задержанный уголовник дал показания относительно того, кто является заказчиком этого преступления. Мы полагаем также, что уголовный авторитет Солдатенков не захочет брать чужую вину на себя и подтвердит фамилию заказчика.

—  И кто же это? — насмешливо спросил мэр.

— Вы очень скоро узнаете. Генерал Грязнов умеет ра­ботать с этим преступным контингентом. Так что вам обязательно сообщат.

—  Вы, кажется, пробуете угрожать? — Насмешливая ухмылка не сходила с губ Гузикова.

—  Возможно, вам, Савелий Тарасович, хотелось бы этого, но, уверяю вас, угрозы не в моих правилах. Я опе­рирую только фактами. Вернемся к разговору позже.

—   И что же, за несколько дней, что были здесь, вы успели провернуть столько дел? Что-то не верится... — Тон мэра был непререкаемым.

—  Объясняю. Все они были шиты белыми нитками. Никакого труда не стоило отыскать концы. Было бы же­лание. Есть еще вопросы? Нет? Тогда желаю здравство­вать, господа.

И Турецкий вышел.

Кажется, удалось. Идея была такая — всколыхнуть болото. А то они тут стали привыкать к тому, что где-то что-то движется и если б не происшествия со Слепневым или Затыриным, так вообще благодать. И на фоне того, что тут происходило две недели назад, эпизод с покушением на Турецкого мог бы показаться слабым от­голоском прошлых событий. Нет, следовало напомнить тем, кто желал бы все спустить на тормозах, что они си­дят, на самом деле, на бочке с динамитом и жонглируют не словами, а факелами.

Сейчас зашевелятся. И посыл им дал Турецкий со­вершенно конкретный — завтра с утра самолет. Яснее некуда. И с чем летит — тоже. Короче, бомба и еще раз бомба! Нет, они не должны его выпустить, не совсем же дураки, раз однажды попробовали уже, но не получилось. Значит, должно в другой раз получиться. Да и не такая уж серьезная фигура этот Турецкий, чтобы из-за него целый регион лихорадило и будто других более важных проблем нет у государства. А издержки, некоторые поте­ри — что ж, они бывают, они даже логичны.

Губернатор наверняка потребует, чтобы все материа­лы Турецкого немедленно кровь из носу легли